я отвлеклась, занималась гостями, кто-то уезжал, кто-то приезжал, я ненадолго перестала думать о Глебе Кирилловиче, и о том, что мне хочется сделать со своим мужем. За то, что он делает со мной. Ближе к четырем меня позвали обедать, я поболтала с сотрудниками в комнате отдыха, съела вкусную курицу под соусом пармезан, которую для нас передали с кухни ресторана на обед. Не надо думать, что мы каждый раз на работе питаемся разносолами, скорее всего, повара что-то напортачили с соусом, и поэтому для гостей его не подали, а вот персонал накормить очень даже можно. Но было вкусно, достойно, сотрудники, явно, оценили. Ещё посмеялись за столом:

— Почаще бы так обеды портили!

— Нет уж, иначе мы все растолстеем. А у меня такого в планах нет!

Мой телефон, лежащий на краю стола экраном вниз, зазвонил, я его перевернула, с тревогой посмотрела на незнакомый номер. Из-за стола поднялась, за шуточками и смехом, моего ухода никто и не заметил. А я вышла за дверь, ответила на звонок.

— Я слушаю.

— Здравствуй, Наталья.

Голос Ивана Алексеевича в трубке прозвучал, как подтверждение всех моих сегодняшних страхов и безвыходности ситуации. Юганов-старший говорил с усмешкой и предостережением, эти интонации даже в коротком приветствии слышались, а я зажмурилась на секунду, приказывая себе его выслушать и как-то пережить общение с ним. Если честно, я очень надеялась, что он мне не позвонит. Никогда. Пройдет, день, другой, неделя, ещё одна, он не позвонит, и я пойму, что наши с ним ночные договоренности просто глупость, не стоящая моего волнения. Обо мне просто позабудут, Романов уедет из отеля, и моя жизнь пойдет по накатанному пути, на котором нет никаких выбоин и препятствий.

Глаза я открыла, уставилась на стену напротив, а в трубку проговорила:

— Здравствуйте, Иван Алексеевич. Чем обязана?

— В каком смысле, чем? Хотел узнать, как у тебя дела, как настроение… как достижения?

— Я только сегодня на работу вышла, Иван Алексеевич, — попыталась донести до него сложность своего положения. — Вы слишком многого от меня хотите, да ещё за столь короткий срок.

— Проблема в том, красота ты моя, — со смешком проговорил он, — что времени-то у тебя особо и нет. А вдруг наш общий друг захочет на днях из отеля выехать? Вот не задержит его ничего, не заинтересует. И что тогда делать будем?

Я молчала, не знала, что ему сказать. Да и не хотелось, если честно. То, на что Юганов-старший меня толкал в данный момент, называлось одним коротким словом — панель. По крайней мере, я понимала это именно так.

— Что вы мне предлагаете? — не сдержалась я, в конце концов. — Бегать кругами вокруг коттеджа, в котором он живет? Привлекая к себе внимание?

— Ты дурочку-то из себя не строй, — тут же цыкнул он на меня. — Мне от твоего беганья никакого прока нет. Мне от тебя совсем другое нужно. Понимаешь что? — Я молчала, и Иван Алексеевич решил озвучить четкую задачу. — Чтобы мужик смотрел тебе в глаза, млел от твоих титек и делился с тобой самым сокровенным. Все его прибабахи постыдные можешь для себя оставить, а вопросы нужные, будь добра, задай. И чем скорее я на них ответы получу, тем всем будет лучше.

Я прижала открытую ладонь к прохладной стене, медленно сжала её в кулак.

— Иван Алексеевич, мы с вами о таком не договаривались. У меня муж есть…

— С таким подходом, милая, мужа у тебя скоро не будет. Или ещё кого-нибудь не будет. Но думаю, что меньше всего жаль будет именно Андрюшку, да?

— Как вы можете, — поразилась я. На самом деле, поразилась чужой жестокости.

А Юганов-старший взял и покаянно вздохнул в трубку.

— В том-то и дело, что могу. Могу, Наташа. — Переспросил: — Мы с тобой друг друга услышали?

— Услышали, — процедила я сквозь зубы. И поинтересовалась: — А если я ему не понравлюсь? Вот совсем?

— Ты хочешь, чтобы я тебя научил, как мужику понравиться? — Голос Ивана Алексеевича прозвучал насмешливо, но уж слишком заинтересованно, я, если честно, испугалась. И быстро отказалась:

— Нет. Я справлюсь.

— Не сомневаюсь в этом, — хохотнул Юганов в трубку, и отключился.

Я смотрела фильмы про шпионов, про роковых соблазнительниц, которых посылали собрать нужную информацию, я точно на эту роль никак не годилась. Ни роковой красоткой никогда не была, ни смелости и дерзости в характере столько не имела. Да и соблазнять опытного, искушенного мужчину, который смотрит на тебя, видит насквозь, распознает все твои усилия и уловки, и посмеивается про себя, то еще удовольствие, согласитесь.

Вопрос: как переломить его насмешливость и недоверие?

Вечерняя шоу-программа в ресторане была в самом разгаре. Я остановилась в дверях, смотрела на Кристину, которая пела на небольшой сцене, красиво и томно прильнув к микрофону. Её платье переливалось в свете софитов кроваво-красными всполохами. Сегодня рядом с ней выступал саксофонист, они давно выступали в паре, получалось у них здорово. Слушал бы и слушал, и глаз не отводил. Обычно я смотрела выступление до конца, наслаждаясь и музыкой, и тем, что видела, про себя немножко завидуя чужому таланту, но сегодня я смотрела через зал на столик, который занимали московские гости. Три девушки, и двое мужчин. Девушки выглядели настоящими феями, несмотря на то, что одна из них каждый вечер старательно замазывала синяки, и все сотрудники отеля доподлинно это знали, всё уже не раз обсудили, и даже ставки делали, насколько удачно у неё это получится сегодня. Не знаю, как днем, а вечерний макияж скрывал все следы неудачного начала отдыха. И веселилась она, как в первый день, самозабвенно, не забывая каждые несколько минут повиснуть на шее у любимого Вадима. Её протяжное:

— Ва-ади-ик, — уже передавалось из уст в уста у персонала, и каждый раз вызывало приступ смеха за закрытыми дверями технических комнат.

Гостьи в красивых платьях, с безукоризненным макияжем, как всегда, как и каждый вечер, не отказывали себе в шампанском, почти ничего не ели, наверное, им было категорически запрещено, и поэтому быстро пьянели. Смеялись, хихикали между собой и протягивали руки к мужчинам, сидящим рядом с ними. Я довольно долго стояла и наблюдала за этим. Особая фривольность была обращена к Вадиму