Она снова всхлипнула, кивнула и попыталасьпомочь Глебу. Но он трясся от страха и не давал ей приблизиться.

— Кто вы? — охрипшим голосом спросилон и попятился от Цветославы, попытавшейся перевязать ему руку.

— Мы славы, люди-рыси, — спокойносообщил Вячеслав. — И лучше тебе не знать этой тайны. Обычно мы убиваем наместе тех, кто оказывается в курсе. А ты еще и посягнул на мою невесту!

— Я не знал! — прошептал он.

— Он не знал! — крикнулаЦветослава. — Это я виновата!

Вячеслав не смог сдержать рычание. Глебпопятился, затем развернулся и бросился прочь. Он исчез в темноте переулка.Цветослава разрыдалась, потом бросилась к Вячеславу и прижала платок кразорванному свитеру. Но парень резко отодвинулся. Она глянула на платок, нанем краснели пятна. Они оказались прямо на лилии, и казалось, что это онакровоточит.

— Это мое сердце, — глухо сказалВячеслав. — И это ты ранила его.

Цветослава больше никогда не видела Глеба. Онне пытался найти ее и навсегда исчез из ее жизни. Вячеслав никому не рассказало преступной страсти Цветославы. В скором времени мать и дочь вернулись вселение. Но, к удивлению славов, свадьба Вячеслава и Цветославы расстроилась,хотя все были уверены, что они обязательно поженятся. Пара рассталась безкаких-либо видимых причин. Это было редкостью для славов, ведь обычно они быливерны своей любви всю жизнь. А через какое-то время Вячеслав решил покинутьселение. Он больше не мог выносить непроходящей боли от измены любимой, не могвидеть Цветославу. Он взял вышитый платок, который бережно хранил, и, перед темкак покинуть селение, пришел к священному озеру лилий. Он стоял на берегу исмотрел на раскрытые розоватые цветы. По обычаю слав, который хотел признатьсяв любви, приходил на это озеро и срывал одну из лилий, а потом дарил ее своейвторой половинке. Цветослава вышила такую лилию на платочке, и он в свое времявоспринял это как признание в любви и знак того, что их связь нерушима.Вячеслав достал платок, вышитая лилия была в пятнах засохшей крови. Он опустилплаток в воду, прошептал: «Прощай, моя любовь», — и ушел. Раны все ещежгли его сердце, но Вячеслав надеялся, что они со временем заживут.

С тех пор между водяных лилий иногда началипоявляться красные цветы. Старейшины только качали головами, глядя на будтоокрашенные кровью священные лилии. В народе говорили, что это кровь раненыхсердец славов.

Я закрыла сборник. И решила, что впредь небуду давать волю своим страстям. Я представила лишь на миг, что Влад вот так жеоткажется от меня, не в силах простить моей страсти к обычному парню, исодрогнулась. Разрушить все из-за мимолетной интрижки! Мне нужно было крепкозадуматься о том, что происходит с моим организмом, научиться отслеживать егореакции и противостоять им. Я хорошо помнила, какое сильное желание охватиломеня при виде Жени, и понимала, что натура рыси дала о себе знать. Все делобыло именно в этом.

— Ну ничего! — шептала я. —Теперь я, конечно, наполовину зверь, но это не значит, что я вот так легко будуидти на поводу физического влечения. Я научусь бороться с ним!

Я убрала сборник в сумку и посмотрела на часы.Ложиться спать смысла не было. Мне уже скоро нужно ехать в аэропорт. Я сновавзяла в руки талисман и глубоко задумалась. Затем все-таки решила взять его ссобой. Мысли о Злате не давали мне покоя, и пренебрегать защитой от нее былонедальновидно.

Родители встали, чтобы проводить меня. Когдапришло такси, я расцеловалась с ними в коридоре, пообещала, что буду звонитькак можно чаще, и вышла из квартиры. Было еще очень рано, около половиныседьмого утра. Сильно потеплело, и сырой воздух заполнял двор сероватымтуманом. Наверное, поэтому я не сразу заметила Женю, хотя четко уловила егозапах. Он сидел нахохлившись под грибком на детской площадке. Такси стояловозле подъезда. Я бросила сумку на заднее сиденье, попросила таксиста, чтобы онподождал пару минут, и направилась к Жене. Увидев, что он странно выглядит,замедлила шаг, тщательно принюхиваясь. Алкоголем не пахло. Однако я ясновидела, что он сильно пьян. Я приблизилась. Женя поднял голову. Егорастрепанные спутавшиеся волосы упали на глаза. Я отвела пряди и увидела, каксильно расширены его зрачки.

«Черт! — дошло до меня. — Это жедурь! Но травкой тоже не пахнет. Чего же он наелся?»

— Жень! — сказала я и селарядом. — А ты чего тут? Иди домой, поспи!

— Я тут… это… играю… — заплетающимсяязыком сообщил он и наклонился.

И тут же упал. Я заметила валяющуюся подгрибком гитару без чехла.

— Женька! — жалобно проговорилая. — Вставай! Ты чего?

Я подняла его и усадила, привалив спиной кножке грибка. Таксист начал сигналить. Я глянула на часы. Мне было пора ваэропорт.

— Я тут для тебя песню сочинил… —пробормотал он. — Сейчас тебе спою.

— Мне нужно уезжать! — сказалая. — Иди домой!

— Я хотел напиться… — не слушаяменя, продолжил он, — с горя… Я не могу всего этого выносить! Я так люблютебя! Но ты… больше не ты! Моя любимая девочка стала рысью… Мало этого, оналюбит другого! А тут еще вампирша… настоящая! Это все ужасно! Это какой-тодикий перевернутый мир!

Я видела, что он становится все болеевозбужденным.

— Но я не стал пить водку, — сообщилон и засмеялся. — Когда я был в группе, мы кое-чем баловались… Колеса —это вещь! Так помогает в творчестве…

— Колеса? — испугалась я.

— Да так… безобидные… не думай… Это жпросто экстези!

И он расхохотался.

— Так ты и сейчас? — дошло до меня.

— Ага! У меня еще было немного. Супер!Так вставило! И я написал песню!

Я увидела, что таксист вышел из машины, изамахала ему рукой. Он быстро пошел к нам.

— Девушка, мы едем или нет? —немного раздраженно поинтересовался он, с любопытством глядя на Женю, и тут жедобавил. — А парень-то как надрался!

— Я вас очень прошу, помогите мне довестиего до дома! — умоляющим голосом проговорила я. — И потом поедем!Заплачу двойной счетчик. Идет?

— О’кей! — обрадовалсятаксист. — Куда доставить?

— Да он тут, в этом подъездеживет, — сказала я и взяла гитару.

Таксист подхватил Женю под руки. Тот началсмеяться.

— Ну, вашему приятелю явно хорошо! —весело заметил таксист. — Музыкант, что ли? Они вечно пьяные!

— Да-да, — бормотала я, не желаявступать в объяснения.

Мы довели Женю до квартиры. Я позвонила. Долгоникто не открывал, затем появилась его заспанная мать.

— Ой, Лиля! — удивилась она. —А я-то думаю, с кем мой сынок ночь провел!

— Мне пора! — быстро проговорила я иотдала ей гитару.