Расплавленный за день воздух стал мягче и уже не так облеплял духотой. Легкий бриз к вечеру стих и сейчас прозрачная гладь океана была ровной как стекло. Розовато-золотистое стекло, в котором плескалось отражение закатного солнца. Океан ласкался. Мягким шуршанием подталкивая нежные барашки редких волн к белой пелене песка. Тшш-тшшш… Это шуршание успокаивало, переплеталось с криками чаек где-то вдалеке и наполняло удивительным умиротворением.

Небо постепенно окрашивалось в лиловый. Над моей головой упруго покачивались широкие листья пальм, растущих вдоль прибрежной зоны, и я откинулась на спинку шезлонга и прикрыла глаза.

– Простите, не хотел беспокоить…

Вздрогнула, когда сбоку раздался чей-то голос. Резко повернулась, машинально прикладывая руку к груди в испуге. Абрамов неспешно шел ко мне по пляжу, и абрис его фигуры казался зловеще огромным, хотя я понимала, что это из-за того, что я сижу почти на песке.

– Вы меня напугали, – ответила с легким раздражением, пытаясь скрыть тревогу и волнение при появлении сотрудника ФСБ. – И это частный пляж, посторонним тут появляться запрещено.

Села прямее, Абрамов подошел и опустился на песок около моего шезлонга. На мужчине были широкие шорты и майка из тех, что выгодно подчеркивают фигуру. Правда кожа у него была неестественной светлая, будто он не загорал вовсе. Или только приехал.

– Я не задержусь тут надолго… – ответил успокаивающе, но его тон мало помог. – Я полагаю у вас есть что мне рассказать.

– Боюсь, разочарую вас.

Его моя холодность не обманула, майор учуял легкую панику, сквозившую в моем голосе, и уставился на горизонт.

– Самсонов провел с вами наедине почти сутки. За это время вы могли узнать что-то ценное, но возможно даже не догадываетесь об этом в силу своей неосведомленности.

– Я ничего не узнала, – ответила, злясь на назойливого агента, и тот продолжил.

– Где вы бывали, чьи имена слышали? Любая информация будет важна для меня…

– Зачем мне вам помогать? – выпалила грубо, уже не стесняясь вести себя бестактно.

– Может быть затем что я прикрываю вашу задницу от ищеек Самсонова… – произнес тягуче, и я напряглась. – Его СБшники роют под вас инфу, пытаются пробить все, касаемо Кристины Ивановой и ее окружения. И вскоре они могут докопаться до правды, и узнать о подруге Кристины – ее тёзке. И фото посмотреть… Ну не мне вам объяснять, что тогда произойдет с вами, если Давид узнает правду.

Я похолодела, понимая всю степень пиздеца, который вдруг начал давить, портя очарование прекрасного заката. Тот померк, мир вокруг сделался колючим и холодным, я поежилась.

– А теперь я повторю вопрос. Имена, места, события…

– Я ничего не знаю, – прошептала почти хныча. Я и правда не знала ничего, что могла бы рассказать. А может быть не хотела ничего говорить, потому что интуитивно вдруг приняла сторону этого мудака, что бросил меня тут одну. Глупо и по-бабски, но я не была уверена за чью команду играю теперь… Абрамов все понял.

– Самсонов умеет втираться в доверие. Он умеет быть обходительным, когда надо… – произнес как умудренный опытом старик. – Но это лишь одна из его личин. И покупаясь на красивые глазки и сладкие обещания вы не догадываетесь, во что ввязываетесь.

Он надолго замолчал, любуясь закатом, солнце уже наполовину скрылось за горизонтом, и теперь лишь часть лилового диска высвечивала небо розовым. Но я не замечала красоты вокруг. Меня трясло.

– Вы знаете, что Самсонов курирует распространение крупных партий наркоты, ввозимых из Афганистана? Когда у тебя нет детей и ты молод, такая информация кажется пустым звуком… Но когда у тебя сын школьник, невольно начинаешь бояться за него из-за всей этой дряни.

Его слова душили, казалось, что они оплетаются вокруг горла и давят, что трудно дышать.

– И это только часть нелегала, в котором он замешан. Незаконная продажа и скупка оружия, склады, принадлежащие Самсонову им забиты, но мне не удается подобраться к нему, слишком этот гад хитер. Именно поэтому управление и расщедрилось на билеты сюда. Я прилетел с одной единственной целью: выцепить вас пока вы одна и узнать. Пока еще не стало поздно. Скажите, что вы узнали…?

Наступившая тишина казалась неестественной. Даже океан прислушался к страшным словам и затих окончательно. Солнце спряталось и больше не грело ставший пустым горизонт. Тьма постепенно поглощала все вокруг. Она давила, сгущалась и накрывала пляж, медленно и неотвратно сковывая мои внутренности льдом. Первым пострадало сердце.

– Давид упоминал имя Дамир…

Абрамов ушел два часа назад, а я все еще не могу успокоиться. Внутри зреет нехорошее предчувствие. Оно как монстр из темноты вцепляется когтями в сердце и давит, давит, выжимает из меня все силы, но в то же время напитывает энергией чтобы я не могла уснуть. Не дает возможности забыться и забыть. Заставляет бодрствовать как десять кружек самого крепкого кофе. И пульс долбит в висках. И пальцы леденеют. И тело прошибает холодный пот.

То, что он говорил – правда?

Если да, то это лишь подтверждает слухи о Самсонове. А ведь раньше я слышала о нем многое. Не зря же мечтала свалить с приема незамеченной…

И как я могла забыть, что он за человек? Как могла закрыть глаза на то, кто он такой?

Ответ один, и он мне не нравился.

Ведь когда влюбляешься, не замечаешь недостатков. А это уже не шутки.

После ухода майора я дрожащими руками собрала вино, еду и бокал и почти бегом вернулась в дом. Закрыла дверь на террасе, закрыла входную на ключ. Задернула шторы. Но страх не ушел.

Страх за себя, за Давида. Страх за нас обоих.

Бутылка вина перекочевала обратно в шкаф. Оттуда я достала кое-что покрепче и наугад вытянула кружку из шкафа.

Налила коньяка почти до половины и сделала большой глоток, который сразу попросился обратно. Сделала еще один. Закашлялась до слез. Дрожь не проходила, но со временем утихала. Когда он узнает, что я сделала – он меня убьет.

Налила коньяка снова и вцепившись в кружку на неверных ногах прошла в спальню. Закрыла дверь. Защелкнула замок.

Покрывало сдернула и обмоталась им как коконом. Сейчас смотрящий на меня со стороны человек мог бы решить, что я провожу уютный вечер, попивая какао с зефирками, укутавшись в плед. Но в моей кружке конина, и не смотря на теплый кокон, мои руки все еще трясутся.

По щеками скатилась пара соленых капель. Я стерла их и всхлипнула снова. Что чувствуешь, влюбившись в монстра? Что чувствуешь, осознавая, что уже отдала ему свое сердце? Как далеко способна зайти вновь?

Отставила кружку на тумбочку и легла, свернувшись калачиком. Завтра же утром я покину виллу. Не важно, куда. Главное подальше отсюда…

Безумно жарко. Кажется, что кожа стала толстой и не позволяет дышать. Хочется стянуть с себя каждый ее сантиметр и сделать вдох, и я ворочаюсь сквозь сон и вытягиваю затекшие ноги. Ложусь на спину.