— Нам он показался знакомым, и мы пошли проверить в известную вам комнату. Оказалось, шарф оттуда исчез. Убийца взял также подсвечник, в гостиной горели оба. Таким образом, можно предположить, что это тот самый шарф и тот самый подсвечник, что и в первом убийстве.

— У кого был ключ?

— Ключ был спрятан в надежном месте.

— Вы знали где?

— Нет.

— Я спрятал ключ, — сказал дядя Паша. — Ключ на месте. Он влез через открытое окно.

— Окно было открыто? — преувеличенно удивился адвокат. — Почему, если не секрет?

— Не секрет. Чтобы понизить температуру. Объяснить, зачем нужно было понизить температуру? — Федор не удержался от издевки.

— Что ты всюду лезешь! — вдруг сказал Дим, глядя на адвоката с ненавистью. — Думаешь, я не видел, как ты подслушивал у нас под дверью? Я поднимался, а ты торчал под дверью!

— Я ожидал жену!

— Ври больше! Подслушивал. И какого черта ты вообще тут делаешь?

— Меня пригласил Леонард Константинович.

— Зачем?

— А вот это не вашего ума дело, молодой человек. Придет время, узнаете.

— А ты сейчас скажи! Обнажись перед обществом! — предложил Миша. — Мы имеем право знать.

— Стелла, мы уходим. — Адвокат поднялся и шагнул к двери.

— Э нет, постой, друг сердешный! — Дядя Паша заслонил собой дверь. — Ну-ка, сядь на место!

— Что вы себе позволяете! — повысил голос адвокат. — Как вы смеете?

— Артур, сядь… пожалуйста, — умоляюще произнесла Стелла.

— Ты хоть помолчи! Сию минуту дайте мне пройти!

— А ты меня вдарь, ну! — Дядя Паша нарывался на драку. — Давай! Попробуй!

— Врежь ему, дядя Паша! — крикнул Дим, вскакивая. — А я добавлю!

Миша с кривой ухмылкой наблюдал за перепалкой. Федор взглянул на Ивана. Тот отставил подальше камеру и набычился — не иначе вспомнил развод с последней супругой и судейских, которые ободрали его как липку. Сжал кулаки, поднялся с табуретки… и несдобровать адвокату, как вдруг в дверь забухали тяжелым кулаком. Прибыли стражи порядка…

* * *

…Вторая серия дурного криминального сериала. Деревенские парни-полицейские смотрели волком, считая каждого из них убийцей. Они были угрюмы и растеряны, они с удовольствием арестовали бы всех подряд. Гнездо было для них терра инкогнита, и как вести себя здесь, они себе не очень представляли. Это была чужая территория, и люди здесь тоже были чужими и непонятными. Они осмотрели место убийства, хмуро и многозначительно переглядываясь, переписали всех присутствующих; выслушали их, осмотрели комнату, где лежало тело первой жертвы, еще раз поговорили с Федором и дядей Пашей. Рвались к Рубану, но Федор и дядя Паша их отговорили. Они даже не стали напоминать, что никто не должен оставлять Гнездо — погода надежно заперла всех участников в снеговом плену. Все сидели по своим норам, тишина в доме стояла гробовая; в дальней комнате лежали рядом два тела, накрытые простынями. Две женщины, которые при жизни друг дружку ненавидели…

— Завтра у хозяина день рождения, — сказал дядя Паша Федору, когда они остались одни. — Удружили с подарочком. Что будем делать, Федя? Лиза понесла ему завтрак, сказал, что хочет мяса и водки. Сказал, имеет право, потому что дожил до юбилея. Несмотря ни на что. Знаешь, Федя, он выпил весь коньяк, ночью, пока мы тут с тобой бегали. Бутылка в столе была. Теперь веселый. Приказал позвать Марго…

…Они зашли в мастерскую вместе. Рубан сидел за придвинутым к дивану секретером и с аппетитом завтракал. Громадный, с нечесаными седыми патлами, в расхристанном полосатом черно-зеленом халате.

— Привет, мальчики! — сказал он бодро. — Что новенького? Кого еще… так сказать? Все в курсе, что завтра мне стукнет… энное количество прожитых лет? За которые не стыдно. Гулянка, надеюсь, намечается? И чтоб фейерверк. Хочу фейерверк! И гуся с черносливом, слышишь, Лиза? И твою вишневую наливочку. Я сказал позвать Марго! Лиза!

Какое-то нездоровое и лихорадочное ерничанье было в его быстрой речи, в странном веселье, показавшемся им наигранным, в непомерном аппетите, с которым он, почти не жуя, глотал куски мяса. В том, как он задыхался, запрокидывая голову и хватаясь за грудь. Федор вспомнил, как представил себе Рубана лезущим в окно…

— Леонард Константинович, — начал он, кашлянув. Дядя Паша нырнул ему за спину, и Федор слышал сзади его тяжелое дыхание. — Понимаете…

Он запнулся. Рубан взглянул на него неожиданно трезво и спросил:

— Что-то случилось, Федя?

Федор молчал, мучительно пытаясь сообразить, как сказать ему о Марго.

— Кто? — устало спросил Рубан. — Ну?

И видя, что Федор медлит, спросил:

— Это… Марго?

— Да, Леонард Константинович, это Марго.

— Как ее? — Он тяжело откинулся на спинку дивана.

— Шарфом.

— Шарфом… — повторил Рубан. — Ее тоже. Там же?

Федор кивнул.

Рубан встал с дивана, тяжело оперся руками на хрупкий секретер, закрыл глаза. Постоял так с минуту и вдруг стал заваливаться на бок, цепляясь пальцами за край секретера. Лицо его мгновенно посерело и заострилось. Федор бросился к скульптору, схватил за плечи, но не сумел удержать, и Рубан тяжело осел на пол. Лиза охнула и заплакала…

…Федор стоял на коленях перед Рубаном, пытаясь нащупать на его шее сонную артерию, все еще надеясь.

— Ну что, Федя? — повторял дядя Паша. — Как он?

— Плохо. Помогите положить его на диван и позовите Саломею Филипповну. Надо бы в спальню, там теплее…

…Саломея Филипповна прибыла через час. Топая, прошла в мастерскую, закрыла за собой дверь. Обитатели Гнезда сгрудились в коридоре. Женщины и Дим плакали. Осунувшийся Миша стоял поодаль, ни на кого не глядя, грыз ногти. Иван все еще с камерой через плечо — не догадался снять, так и таскал с собой. Неподвижный Артур, похожий на робота, сходство с роботом усиливали посверкивающие линзы очков в тонкой золотой оправе. Время от времени он, словно оживая, потирал руки, что выдавало волнение.

Саломея Филипповна вышла минут через тридцать. Не глядя на них, не произнеся ни слова, пошла к выходу. Они вздрогнули от звука захлопнувшейся входной двери и шороха ледяного сквознячка, пронесшегося по Гнезду. Это прозвучало приговором. Дим вдруг рванулся в мастерскую.

Переглянувшись, они разбрелись по своим норам. В мастерской с Рубаном оставались Федор, дядя Паша и взахлеб рыдающий Дим. Они сгрудились у дивана, на котором неподвижно лежал Мэтр. Он так и не пришел в себя…

…Мобильного телефона Марго не нашли, хотя обыскали спальню, где она ночевала две последние ночи…

— Бедный Рубан! С ним уйдет целая эпоха… Таких больше нет.