– Благодарю, – поклонился Мейсон.

– Но если улики будут доказывать преднамеренное отравление,я потребую для нее смертного приговора, – добавил Вэндлинг.

Мейсон согласился:

– Все правильно.

– А если ее оправдают здесь, то прокурор из Лос-Анджелесанамерен обвинить ее в отравлении мисс Гортензии Пакстон.

Мейсону и тут оставалось только кивнуть в знак согласия.

– Я подумал, что мне необходимо все это вам сказать, –продолжал Вэндлинг, – в особенности если ваша подзащитная признает себявиновной. Сейчас, учитывая бегство от полиции свидетеля защиты, если миссисДейвенпорт по вашему совету добровольно признает себя виновной, я ограничусьдля нее требованием пожизненного заключения, а не смертной казни.

– После чего ее переведут в Лос-Анджелес и станут судить заубийство Гортензии Пакстон, – продолжил ход событий Мейсон. – И хотя суд не будетрасполагать ни малейшими доказательствами ее вины, окружной прокурор непременновспомнит об осуждении во Фресно за отравление мужа, после чего все члены жюриединогласно решат, что она отравительница, и уже не станут слушать ничегоговорящего в ее пользу, признают виновной в смерти Гортензии Пакстон иприговорят к смерти.

Вэндлинг потер обеими ладонями себе щеки и медленно кивнул:

– Да, коллега, у вас свои проблемы.

– Итак, я отправляюсь беседовать с моей подзащитной, –напомнил Мейсон. – Благодарю за то, что вы выложили свои карты на стол.Убежден, имея вас противником на суде, мне придется тяжко.

Вэндлинг с достоинством пожал руку Мейсону:

– Буду стараться из всех сил, чтобы так оно и получилось… Ачто случилось в Парадайзе? Меня интересует конверт с чистыми листочками бумаги,распечатанный над паром. Хотите сделать какое-нибудь заявление?

Мейсон состроил гримасу наивного непонимания.

– Я так и думал, – усмехнулся Вэндлинг. – Тамошний окружнойпрокурор предупредил меня по телефону: вы охотно отвечаете на все вопросы, нопри этом ничего не говорите. Якобы вы его форменным образом «заговорили».

– Человек меняет свою тактику с разными людьми и при разныхобстоятельствах. Полагаю, с вами трудно много говорить и ничего не сказать.

Вэндлинг заразительно рассмеялся:

– Ол-райт, Мейсон, идите на свидание со своей клиенткой. Иесли вам что-нибудь потребуется, звоните мне. Я буду в клубе «Ротариэн», мне быочень хотелось, чтобы вы приехали туда. Я бы познакомил вас со своими друзьями.Если пожелаете сыграть в гольф, мы сможем…

– Большое спасибо, – прервал его адвокат, – боюсь, я будуочень занят.

– Ну, желаю удачи. Полагаю, она нужна нам обоим, –попрощался Вэндлинг.

Миссис Дейвенпорт ожидала Мейсона в небольшой комнатке,напоминающей офис, с удобными креслами и столом. Если не считать особогосладковатого запаха, смешанного с запахом карболки, столь характерного для месттакого рода, ничто не указывало на помещение тюрьмы.

Мирна Дейвенпорт быстро посмотрела на адвоката, затемсделала несколько шагов с протянутой рукой. Ее пальцы, казалось, вцепились емув руку, как будто она хотела почерпнуть от него силы.

– Я страшно рада вашему приходу, – произнесла она своиммонотонным голосом. – Меня предупредили, что вы здесь. Окружной прокурор оченьсимпатичный.

– Вы с ним разговаривали?

– Да.

– Что вы ему сказали?

– Все, что знаю о случившемся.

– Вы ничего не подписывали?

– Нет.

– С этого момента перестаньте разговаривать. Пусть говорятдругие.

– А что мне отвечать, если меня будут спрашивать?

– Отсылайте ко мне. Объясните: на все вопросы отвечаю я.

– Но, мистер Мейсон, мне хотелось бы внести полную ясность…

– Конечно, конечно. Кому этого не хочется? Но когда вамудастся все прояснить в отношении вашего мужа, они намерены переправить вас вЛос-Анджелес и судить за убийство Гортензии Пакстон.

– Господи, как же так?

– Каждый округ рассчитывает, что не он, а другой сломит вашесопротивление. Мало того, если вас осудят хоть за что-то в одном округе, то вовтором наверняка вынесут смертный приговор. Поговорим откровенно. Выложите своикарты на стол, надо смотреть правде в лицо.

Мирна Дейвенпорт буквально упала в одно из кресел – очевидно,не держали ноги.

– Это очень больно? – спросила она.

– Что именно?

– Смерть от газа.

Мейсон вскинул на нее глаза:

– Уверяют, это безболезненно. Человек делает вдох и умираетчерез десятую долю секунды.

– Ну, вы немного меня успокоили. Кто-то говорил, людикашляют, задыхаются, долго мучаются перед тем, как умереть.

– Кто вам это сказал? Полицейский?

– Один из здешних заключенных.

– Женщина?

– Да.

Мейсон решительно заявил:

– Держитесь от нее подальше. Ни с кем не разговаривайте. Незаводите ни с кем дружбу. Сидите тихо. Все эти «доброжелатели» могутдействовать с определенной целью. Предоставьте мне вести ваше дело.

– Так вы и дальше согласны представлять меня, мистер Мейсон?

Адвокат подтвердил свое намерение.

– Я боялась, что вы можете… вы отступитесь.

– Нет, я не отступлюсь. Даже если вы виновны, то имеетеправо на справедливый суд. Имеете права, которые вам дарует закон. Мояобязанность – проследить за тем, чтобы вас ни в чем не ущемили.

– Благодарю вас.

– Вы виновны?

– Нет.

– Но вы отравили Гортензию Пакстон?

– Не я.

– А мужа?

– Только не я.

– Вам придется кое-что объяснить, – устало произнес Мейсон.Подтянув стул, он сел напротив нее.

– Знаю.

Мейсон придирчиво наблюдал за ней.

– Ваша приятельница, Сара Энзел, ополчилась против вас.

– Теперь она снова на моей стороне.

– Откуда вы знаете?

– Она звонила по телефону.

– Они разрешили вам с ней разговаривать?