Под командованием Вазара его люди расположили автомобили поперек потокам ветра, и попрятались за машины, укрывшись всем, что было под рукой. Салех и Захра расположились между автомобилей, отец снял рубашку и накрыл дочь, укутав ее голову.

Спустя десять минут порывы ветра усилились. Ветер, нагоняя песок, окунул автомобили, вместе с прижавшимися к ним людьми, словно бурная река, поглотившая два незадачливых крошечных камня. Страшный гул окутал людей, наводя страх и ужас, вселяя трепет перед могущественными силами стихии. Люди оказались в желтой мгле, рвущейся, стонущей, с пролетающими, на безумной скорости мимо них, мириадами песка. Желтая беспощадная смерть, протягивая свои жуткие скрюченные пальцы, ища любую лазейку, щель, пытаясь пробраться к людям, доползти до их дрожащих тел, охватить их трепещущие души, желала заключить в свои объятия.

Захра сидела комочком, опершись спиной к машине, и прижавшись к отцу. Она что-то шептала. Видимо, ее мольба была услышана, так как вскоре порывы ветра стихли, рев прекратился, и лишь легкий, турбулентный ветерок прохаживался по съежившимся телам людей.

Освободившись от песка, люди сели в автомобили и продолжили путь. Через час, когда диск солнца уже наполовину скрылся, бросая людям свои косые лучи, подул теплый ветерок, успокаивающий, приятно ласкающий лица.

Впереди показались нестройные ряды домишек, в основном здесь были дома, построенные из веток, но встречались домики из более прочного материала — смесь веток, навоза и песка. В отличие от предыдущих селений, эта деревня была пуста — здесь не было видно ни одного жителя. Кое-где встречались человеческие останки, обглоданные кости.

— Где все жители? — спросила Захра.

— Я не знаю, доченька.

Машины оставили у одного из домов. Было решено остановиться на ночлег. Несколько солдат отправились проверить дома жителей. Когда они вернулись, то сообщили, что все жители умерли от голода или от болезни. Домашнего скота и еды тоже не было, и разгневанные голодные солдаты, скромно поужинав остатками из своих запасов, начали устраиваться на ночлег.

За Салехом и Захрой перестали следить, вероятно, посчитав, что им некуда было бежать, ведь кругом была смерть. Одни солдаты уселись у огня, другие чистили автоматы Калашникова от песчинок, попавших в механизм оружия из-за бури.

Салех вместе с дочерью сидели у костра и ели черствую лепешку, которую дали им солдаты. Последние солнечные лучи освещали лица людей и отбрасывали длинные призрачные тени. У огня люди говорили друг другу истории, очевидцами которых они были. Один из солдат, по имени Иса, рассказывал о телевидении. Он говорил о том, что видел в городе большой плоский телевизор. Многие солдаты не видели подобного чуда, но знали о его существовании.

— И человека он может показать в натуральную величину? — спросил один из солдат.

— Есть очень большие экраны, — отвечал Иса, — даже джип поместился бы.

— Ну ты загнул, — не верил Гасик своему товарищу.

— Правда, правда, — отвечал Иса. — Я знавал одного приятеля, он бывал в Европе …

— Это где же, Европа большая?

— Кажется, та страна называется Украина, это рядом с Россией.

— А, знаю, — ответил Дахил.

— Вообще-то, телевизоры не для таких, как ты, — заявил злобно Гасик.

— А для кого же? — спросил, с затронутым чувством самолюбия, Дахил.

— Такие экраны, — отвечал Гасик, — предназначены для шейхов, а ты бедняк.

— Ну и что, — возмущался Дахил, — что бедняк. В нашей стране, у кого автомат — тот и прав. А у меня есть автомат.

— Дурак, — отвечал Гасик. — У шейхов много денег, такому и автомат не нужен.

— Это верно, — поддержал товарища Иса. — Эти огромные цветные экраны показывали моему товарищу, проживавшему некоторое время в Украине, лишь морды шейхов. По новостям, по всем программам, на весь экран, лишь сытое довольное лицо шейха.

— А разве в той стране шейхи правят? — поинтересовался Дахил.

— Нет, это я сравнил, чтобы ты понял, — ответил Иса. — В той стране правят не шейхи, а, как он говорил, забыл … а, вот, вспомнил, народные депутаты.

— Какое странное название для богатых, — удивился Дахил.

— Да, да, именно так — народные депутаты, — ответил Иса. — И вот эта рожа, сытая, откормленная, заполняла весь экран, даже такой большой. Лучше бы эти телевизоры показывали старейшин. Там они, если мне память не изменяет, называются ветеранами.

— Солдаты, воины? — переспросил Гасик.

— Да, в прошлом, — отвечал Иса, — теперь это старики. Они прошли войну, тяжелую.

— Что это за война? — спросил Дахил.

— Вторая мировая, — ответил Иса, — слышал о такой?

— Да, слышал.

— К ветеранам, как и нашим старейшинам, нужно прислушиваться, — говорил Иса, — это мудрые люди, опытные, прожившие тяжелую жизнь. Но те народные депутаты демонстрировали на экране лишь свои идиотские улыбки и пустые физиономии, лишенные всяких чувств, кроме одного, которого они даже не скрывали.

— Какого чувства? — спросил Дахил.

— Алчности. Безмерной жажды к богатству, — ответил Иса.

— А мне и не нужно богатство, — сказал Дахил. — Я верю в Аллаха и лишь ему отдам свою жизнь.

— Это похвально, юноша, — сказал Вазар, сложивший все части своего автомата. — Кстати, этот автомат был придуман теми самыми ветеранами, что одержали победу советского строя над фашизмом. Слава оружию! Оно не раз нас спасало и поможет в будущем избавить мир от неверных.

Вазар, в знак подкрепления своих слов, или для того, чтобы проверить работоспособность своего автомата, сделал несколько коротких очередей в воздух. На его выстрелы и слова несколько солдат тоже пальнули в воздух. Ночь успокоила разгоряченных солдат, и они, охваченные истомой, уснули.

Ранним утром Салех поднял дочь, и они вместе вышли из дома. Все спали крепким сном. Заметив, что охраны не было, Салех решил воспользоваться случаем. Он взял дочь за руку и тихо повел ее вдоль дороги. Опустевшие, полуразвалившиеся от стихий дома стояли рядами справа и слева от дороги. Салех несколько раз проверил: не было ли слежки. Они шли в одиночестве по безлюдной деревне, по брошенным, безликим улицам. Свернув за последний дом и посмотрев назад, Салех понял, что можно ускорить шаг. Но тут он услышал, сквозь возникшее у него беспокойство, которое бывает, когда настигает опасность, тоненький голос дочери:

— Это они. Они здесь. Все до единого. Они никуда не ушли.

Салех повернулся к дочери и посмотрел в указанном ею направлении. Рядом с селением на его окраине располагалось множество холмиков, некоторые были крошечные, не более тридцати сантиметров в длину, другие в длину были с размером взрослого человека.

— От одной опасности я привел тебя к другой, — печально сказал Салех.