Да, мне нравилась такая работа – приносить своими руками облегчение, избавлять людей от мук, физических и душевных. В общем, профессию массажиста я обожала, и мне было обидно, что определенного сорта люди бросают на нее тень. Никогда не стала бы делать, как они – так рисковать, нарушать все нормы, пусть даже ради денег или просто неуемного желания.

В общем, я старалась сосредоточиться на работе и не бросать на Каэла жадных взглядов, хотя давалось это нелегко.

Он уже перевернулся на спину, руки вытянул вдоль тела. Я глубоко вздохнула. Не смотреть! Никогда раньше я не видела в клиенте мужчину и начинать не собиралась. Точнее, уже начала – продолжать не хотела. Я пыталась отвлечься, вспоминая курс анатомии и названия мышц. Pectoralis major[12]. Pectoralis minor[13]. Serratus anterior[14]. Помню, на курсах нам говорили, что женщины запрограммированы выбирать мужчин с мощными плечами и грудью, как-то это связано с уровнем тестостерона. Выходит, со мной все нормально. Биология в действии.

Вдруг в полумраке раздался голос Каэла:

– Хорошая музыка.

– Спасибо.

Мне хотелось сказать, что «Кингз оф Леон»[15] – одна из моих самых любимых групп, а их первый альбом – почти шедевр. Но я решила больше не откровенничать.

Закончив работу над бедром – прямо поверх штанов, – я занялась головой. Прошлась пальцами по черепу, размяла мышцы шеи. Каэл медленно разлепил веки.

Заметил или нет, как я рассматривала энергичные черты его лица, крутой изгиб губ? Первой начинать разговор я не хотела. Вчера он неожиданно ушел, ничего не объяснил. А теперь посмел заявиться сюда, как будто ничего и не было?

Видимо, это меня и расстроило – что ничего не было.

Кругообразными движениями я стала растирать грудь.

– Ты сегодня молчаливая.

Я замерла.

– Да и ты ничего не сказал.

– Я сказал, музыка хорошая.

Я сжала губы и закатила глаза.

– А тебе ведь точно есть что сказать, – продолжил Каэл.

– Ах, вот как! Отлично. Я и забыла, как хорошо ты меня изучил.

Да уж, сарказм – лучший друг девушек.

– Зачем ты вообще пришел?

– Ты же знала, что я приду.

– Ты говорил, тебе нужен массаж. Ты не говорил – когда. И время не назначил.

Пару тактов песни мы молчали.

Каэл вдруг резко вскинул руку и поймал мое запястье.

Глаза у него были как темная вода, и я не могла отвести взгляда. Время замерло. Я не дышала.

– Карина, почему просто не сказать о том, что у тебя на уме?

Не успев подумать, я ответила:

– Слишком там всего много.

Я стояла сбоку, бедром касаясь его плеча.

– Слишком… – Я не смогла договорить.

Теплые пальцы крепко держали мое запястье. У меня участился пульс.

– Ну, давай… – Каэл перешел на шепот.

Взгляд широко распахнутых глаз пронизывал меня насквозь. Он явно ждал каких-то слов. Что-то мне подсказало: Каэл хочет большего. Хочет найти мое слабое место.

– Не задерживать тебя? – не утерпела я.

Он опустил густые ресницы. Неужели я когда-то на него смотрела – и не видела, какой он?

– Я все это заслужил. – Мою руку Каэл так и не выпустил. – Я и больше заслужил. Так давай, выдай мне все.

Я вздохнула и попыталась высвободиться. Он отпустил не сразу.

– Что мы делаем? – спросила я.

Я могла бы много чего сказать. И много о чем спросить. Однако мыслей у меня было больше, чем слов. К тому же я понятия не имела, что творится у него в голове. И не знала, с чего начать.

– Мы разговариваем. Ты что-то собралась сказать.

Я отступила к стене, а Каэл сел и повернулся ко мне.

– Я серьезно спросила. Зачем ты пришел?

Он молча смотрел на меня. Опять молчание, опять этот взгляд.

– Опять все сначала! – Я повысила голос, но так, чтобы не слышали в соседних кабинках.

– Извини за вчерашнее. – Он опять протянул ко мне руку – и тут же опустил. – В общем… у моего друга кое-что случилось, и мне пришлось к нему пойти. Нехорошо, конечно, но… – слова ему явно давались с трудом, – не мог я не помочь.

– Если ты так понадобился другу, почему просто не сказал? Я бы поняла.

Каэл поднял брови.

– Сам не знаю. Запаниковал, наверное. – Он рассматривал свои ладони. – Все это не очень у меня получается.

– У меня тоже.

Я шагала взад-вперед по тесной кабинке, словно пытаясь от него убежать.

– Я ведь не спрашиваю, встречаемся мы или что, сейчас у меня даже времени нет на такие вещи. Ты то являешься, то пропадаешь… С меня довольно. Больше не хочу.

– Я не нарочно являюсь и пропадаю.

– А что ты тогда делаешь?

У него поникли плечи.

– Сам не знаю, честно. Я едва соображаю, какой сегодня день. Совсем растерялся. У меня и в мыслях не было с кем-то знакомиться.

– А, вот, значит, как. Я – «кто-то, с кем ты познакомился».

Каэл пожал плечами.

– Не знаю я, что и как. Одно знаю – я объехал вокруг твоего квартала четыре раза. Повторял себе: не ходи туда. И все же я здесь.

Настала моя очередь молчать.

Случаются, конечно, мгновенья, когда ничего говорить не нужно, когда все просто и можно быть с кем-нибудь вместе и не наполнять пространство словами. У нас, однако, был не тот случай. Молчание повисло как топор.

Каэл, по-видимому, тоже это почувствовал.

– Что-то много я стал тратить на массаж, – попытался он завести светский разговор.

– Сам о себе не позаботишься…

Мы оба засмеялись, и мне вдруг стало легче. Его смех смешался с моим, и словно музыка получилась. Подобные минуты хочется собрать в пузырек и носить на шее, как Анжелина Джоли носила кровь своего возлюбленного.

Придет же такое в голову. Что за коленца выкидывает мой разум?

– Если от этого станет лучше, – сказал Каэл, – то я приношу извинения.