– За то, что вчера ушел? – уточнила я.

Кивнув, он спустил со стола длинные мускулистые ноги. Странно, что они не достали до пола.

– Мне очень хотелось быть с тобой в той комнате. Мне нравится, как ты рассказываешь. Могу тебя часами слушать.

Я сделала музыку чуть громче.

«Люблю, когда ты прикасаешься…»

Ритм резкий и тревожный – самое то, чтобы заполнить повисшее меж нами молчание.

– Так почему же ты не остался?

– Мне позвонила знакомая… – Голос Каэла внезапно дрогнул.

– Знакомая? Значит, у тебя…

– Нет, это другое!

Он так торопился объяснить, что я сама разволновалась. Через меня словно пропустили электрический ток.

– У одного моего приятеля… в общем, ему сейчас нелегко. Позвонила его жена, попросила прийти.

Я растерялась. Он стал откровеннее… И все же мне хотелось большего.

– Ну и сказал бы, что идешь к другу, почему нет? Я бы все поняла.

Каэл перебил:

– Я не могу говорить о делах Мендосы.

– Мендоса? – Я подошла и встала прямо перед столом.

Каэл покусал губу, вздохнул.

– Это не мои проблемы, Карина, я не вправе рассказывать.

Редкая преданность другу, серьезно. Но разве я ему не друг? Кто я ему? Видимо, никто.

– Значит, не вправе…

Я хотела его если не ранить, то уколоть, однако не вышло. Каэл смотрел на меня так, словно я проверяла его на детекторе лжи и спросила, какого цвета небо. Уверенный в себе. Невозмутимый, черт побери.

Еще даже полдень не настал, а день уже летит к черту. Ну как он смел сюда явиться и портить мне настроение! Мне всего-то хотелось жить спокойно. Иметь хорошую работу, хороший дом. Хорошего парня. У других такое есть. А чем я хуже?

Я сделала глубокий вдох и попыталась взять себя в руки. Только бы перед ним не раскиснуть. Хватит уже.

– Мы закончили? – спросила я.

Каэл пожал плечами.

– Еще десять минут.

– Ладно. Тогда и веди себя как обычный клиент. Я, в отличие от тебя, на работе, меня могут уволить.

Каэл перевел взгляд на полку, где рядом с полотенцами и динамиком стояла фотография в деревянной рамке: я, Остин и Сэмми. Снято в каникулы после девятого класса. Остин и Сэмми пытались во второй раз наладить романтические отношения. Я пришла без парня.

Мы с Сэмми разоделись в пух и прах. На ней было красное блестящее платье с вырезом на спине. А у меня – фиолетовое… подумать только! Деграде: у горловины – розовато-лиловое, а к низу все темнее: подол казался вымоченным в чернилах. Купили мы их в JCPenney, но не стали срезать ярлычки, чтобы можно было на следующий день вернуть.

– Хорошо. Обычный клиент. Понял.

Каэл явно пытался пробить мою оборону, однако я не сдавалась. Он пожал плечами и опять улегся. А я занялась тем, что всегда делала с новыми или случайными клиентами. Для начала положила ему на глаза мягкое полотенце. Потом убавила музыку и подняла его правую руку. Осторожно согнула в локте, тихонько потянула, и мышцы рефлекторно чуть сократились. Я проработала бицепсы. Не такие развитые, как у качков, поглощающих всякие добавки. Под моими пальцами ощущались просто твердые мышцы, какие бывают от тяжелой работы. Солдатской работы.

Прямо под бицепсом у него светлел выпуклый шрам, похожий на недописанную букву «М». Я с трудом удержалась, чтобы не погладить его пальцем. И старалась не думать о том, какую он испытал боль, когда получил эту рану. Шрам, как от зазубренного лезвия. У меня сердце разрывалось от жалости. Я провела пальцами по предплечью – здесь кожа была самая темная. Солдатский загар похож на загар фермера, только более темный, потому что в пустыне солнце печет сильнее. Я нажала большим пальцем у основания ладони и подержала так. Когда кисть расслабилась, повела пальцем дальше по ладони.

Неужели мы вчера сидели рядышком на моей старой кровати?

Я вспомнила про Мендосу – что с ним? Ведь Каэлу позвонили минут через двадцать после ухода Мендосы. Даже если он живет на территории гарнизона, как мой отец, то все равно успел пробыть дома не больше пятнадцати минут. Хорошо еще, если он не сел за руль.

– Очень приятно, – сказал Каэл, когда я, сжав пальцами запястье, стала вращать его кисть, одновременно слегка оттягивая.

– Недавно научилась.

– Серьезно?

– Да, видела на Ютубе и попробовала на себе. Мне понравилось. Полезно людям, которые много работают физически.

– На Ютубе? – Он поднял голову, и я, сняв с нее полотенце, легонько надавила на лоб.

– Да, там много интересного.

– Ну, ты продвинутая.

– Как и ты. – Я перешла к другой руке Каэла.

– У тебя хоть диплом-то есть, или ты всему по Ютубу учишься?

– Ха-ха. Конечно, у меня есть диплом.

Тут я вспомнила, что у него сегодня день рожденья.

– С днем рожденья, кстати.

– Спасибо.

Я продолжала работать и даже продлила сеанс минут на десять. Когда я закончила, он поблагодарил, заплатил, дал хорошие чаевые и, прямо как приличный клиент, вежливо попрощался.

Я получила от него, что хотела, но от этого было еще противней – у меня остался горький привкус, как после плохого кофе.

Никогда еще, отработав смену, я не испытывала такого облегчения. После жуткого сеанса с Каэлом Мали попросила взять незапланированную клиентку.

Или из-за моего настроения, или дело было в самой клиентке, в общем, я никак не могла ей угодить. То я давила слишком слабо, то слишком сильно. Сначала ей стало холодно, и пришлось ее укрыть двумя покрывалами, потом ей стало жарко, пришлось одно убрать. Потом оказалось, что от запаха свечей у нее болит голова и лучше их затушить. Я терпеливо исполняла все прихоти, старалась настроиться на доброжелательный лад. Казалось, сама вселенная решила испытать, может ли Каэл напрочь испортить мне день.

Постепенно он все же отошел на задний план, я дала волю воображению и стала представлять себе жизнь этой женщины: много работает или, например, в семье что-то не заладилось. Наверное, только на мне она и могла отыграться. Ну, лучше так, чем на детях или на себе. Я даже преисполнилась сочувствия: кому теперь легко… А под конец она заявила, что мне не помешало бы подстричь ногти. И ушла, не оставив чаевых. Так бы и послала ее куда подальше!

Записанный на час клиент был, слава богу, ничего. Потом тоже пришла приятная молодая женщина, работавшая в студии йоги через квартал. Она почти сразу задремала, а над ее мышцами – вполне расслабленными – особо и трудиться не пришлось. Все же я была очень рада, когда день закончился. Какое счастье: можно идти домой. Мали дала мне ибупрофена, и грохотание в голове поутихло. Только паршивое настроение никуда не делось. Я злилась, нервничала и никак не могла успокоиться.