Это не Курж! Похоже, им не выбраться!

Следом за словами пришел запах пыли и древности — благородный, сладковатый, немного приторный аромат. Ива лишь однажды вдыхала похожий, когда сестра Ирис отправляла ее в Алый дом столицы, в архив, при котором находился музей. Ива навсегда запомнила полутемную комнату, где в шкафчиках за стеклянными дверцами хранились диковинки, добытые в разных мирах. Немногие алые жрицы обладали даром создавать порталы, и крайне редко случалось, что открывшийся портал отдавал своему создателю что-то ценное. На испытании Ива перенесла в свой мир птичку, но эта птичка стала единственной ее находкой. Веточки, камешки и перышки, пожалуй, не в счет.

В мире, где теперь оказалась Ива, пахло, как в музее. А когда Ива открыла глаза, она увидела полки, тянувшиеся вдоль стен, уставленные статуэтками, книгами, старинными предметами, склянками и прочими вещами.

Ива сидела за длинной стойкой на высоком стуле. Перед ней лежал лист бумаги — гладкий и белый, исписанный аккуратными круглыми буквами. С другой стороны стойки стоял старик в черной мантии, накинутой поверх элегантного, строгого темного костюма, который, однако, отвратительно сидел на его согнутой, худой, нескладной фигуре.

— Вот здесь! — узловатый старческий палец, покрытый желтыми пятнами, указал место на листе, где Ива должна была поставить подпись.

— К-ксандор? — ошеломленно прошептала Ива.

Старик, недовольный возникшей заминкой, нахмурил кустистые белые брови. Поблекшие голубые глаза кольнули, точно иглой.

— Кто? — проскрипел он. — Впервые слышу это имя. Ты пришла сама, девочка. Пришла за своим братом. Если передумала, тебя никто не держит!

— Я… Нет… Я не передумала.

Ива ничего не понимала. Она оглядывалась в поисках подсказки, чего-то, что поможет ей понять, что происходит, а потом взгляд зацепился за договор.

— Подождите, я еще раз прочитаю!

Старик дернул подбородком.

— Читай!

Он отступил в тень, принялся перебирать что-то на полках. Ива вцепилась в лист обеими руками.

«Я соглашаюсь на работу в лавке господина и госпожи Ильвиль. Обязуюсь ответственно исполнять все поручения работодателей. Обязуюсь своевременно вносить плату за каждый день пребывания. Если в течение семи дней я не отыщу моего брата, Оскара Виера, обещаю добровольно покинуть лавку и больше никогда не возвращаться. Обещаю хранить коммерческие и прочие тайны. Если я не смогу своевременно внести плату, мои тело и душа поступят в полное распоряжение господина и госпожи Ильвиль. Я, нижеподписавшаяся, Альбина Виер».

Ива потерла глаза и перечитала снова. Документ, написанный аккуратным почерком на прекрасной глянцевой бумаге, оказался бредом сумасшедшего.

— Извините, — вежливо произнесла Ива. — От волнения все в голове перепуталось! Не могли бы вы объяснить еще раз…

Старик заскрежетал зубами так громко и зло, что Ива отшатнулась. Стул покачнулся под ней, и она едва не загремела на пол.

— Тихо, тихо, Эсмус. Ты напугал бедняжку! Прошу простить моего несносного братца.

Из глубины лавки — а она была гораздо больше, чем показалась вначале, — выплыла пожилая женщина в нарядном кружевном платье. В отличие от своего сухопарого брата, госпожа Ильвиль оказалась полненькой приятной старушкой.

— Так и разбирайся с ней сама, Эсмеральда! Она мне уже два часа мозг канифолит! Ты уж определяйся, девочка, нужен тебе твой бестолковый Оскар или нет!

Эсмеральда подплыла ближе, накрыла руку Ивы своей белой пухлой рукой.

— Я понимаю, милая, нелегко в пятнадцать лет принять такое решение. Но твой брат сильно задолжал нам. Он пришел добровольно, так же, как и ты. Ты можешь отказаться и уйти, но тогда Оскар навсегда останется с нами.

У Ивы в голове шумело от избытка информации. Только что она стояла в лесу, залитом светом, ощущала руки Ксандора на своих плечах, и вот совсем одна, в какой-то пыльной, пропахшей древностью лавке, почти готова подписать зловещую долговую расписку. Но вроде бы госпожа Ильвиль не выглядела злюкой, в отличие от Эсмуса. Что если притвориться перепуганной дурочкой…

— Прошу, объясните мне все еще разок. Я плохо умею читать…

— Хорошо, милая. Смотри.

Толстенький, короткий палец Эсмеральды провел по первой строке.

— Здесь, думаю, все понятно. Ты соглашаешься работать у нас, пока действие договора не закончится. Значит — семь дней.

Ива кивнула.

— Со вторым пунктом вроде бы тоже не должно возникнуть трудностей, да, малышка?

— Да.

— Третий пункт всегда вызывает вопросы. Действительно, разве не мы должны были платить тебе за работу? Но считай, что ты выплачиваешь часть долга своего брата. Что если ты отыщешь его уже завтра и заберешь домой? Тогда его долг останется неотработанным.

Ива быстро скользнула взглядом по своей одежде. Увидела простое суконное платье, передник. Качнула ногой и заметила грубые, разношенные башмаки, кажется, даже мужские. Возможно, того самого Оскара. Она не обнаружила ни сумочки, ни кошелька.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Чем я буду платить?

— О, насчет этого не беспокойся. Это будет посильная плата. Как только ты подпишешь договор, я помогу тебе совершить первый взнос, а потом позволю искать брата.

Ива кинула. Этот пункт плана не вызывал у нее доверия, но, похоже, подробнее объяснять ей пока не собирались.

— И, конечно, самое главное — твой брат Оскар. Ох уж эти мальчишки. Он подвел тебя. Занял денег, а отдать не смог. Теперь он в нашем распоряжении.

Эсмеральда развела руками, будто хотела обнять все полки, все безделушки, стоящие на них, и саму лавку. Ива словно заново посмотрела на все эти треснутые тарелки, шкатулки, куколок и прочие вещи.

— Что? — осипшим голосом прошептала она. — Это…

— Не все, не все, милая. Не пугайся. Но некоторые из них люди. Должны ведь мы как-то возместить убытки, понимаешь! Но если отыщешь своего брата за семь дней — забирай! Никто не станет его удерживать.

Оскар… Ива уже несколько раз услышала это имя, видела его написанным на договоре, и сам Оскар, превращенный неведомой магией в статуэтку или игрушечный барабан, тоже где-то поблизости. И не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, кто занял место этого несчастного.