– Серьезно? – не поверила подружка.

– Конечно. Когда тут тюрьма была, родственники на свиданиеприезжали, вот и понадобилась гостиница. Потом монастырь вернули епархии,кто-то гостиницу купил и заново отстроил.

– Ага, – засмеялся Волков. – В преддверии чудес,которые непременно вскорости начнутся, и народ сюда валом повалит. Кстати,здесь есть источник, святой, разумеется. Вон там, под горой, – он показалрукой направление. – Очень рекомендую посетить. Красивейшее место. Значит,надумали остаться? Жаль. А я надеялся, что мы с вами в Марфине встретимся,показал бы вам наш музей.

– А вы разве здесь не останетесь? – удивилась Женька,которой Волков явно нравился, она уже минут десять как начала кокетливо емуулыбаться.

– Нет, что вы. Гостиница нам не по карману, а у господинаКозлова места нет. Рабочие живут в вагончиках, за монастырской стеной. У нихтам и без нас тесновато. Могли бы, конечно, разбить палатки, но так как догорода недалеко, мы решили на ночь здесь не оставаться, тем более что у меняесть машина. Но в ближайшие дни мы можем тут не появиться. В общем, я надеюсьна встречу в городе. – Волков пошарил по карманам, достал клочок бумаги и,записав на нем номер телефона, протянул Женьке с поклоном. – Буду оченьрад, если вы мне позвоните.

– Непременно, – мурлыкнула Женька.

Козлов нахмурился.

– Как это не появитесь? – спросил он. – Ты жесказал…

– Все упирается в вопросы финансирования, друг мой. Будем ихрешать. А до тех пор ничего определенного обещать тебе не могу.

– Да это черт знает что такое, – возмутился Козлов.

– Виктор Алексеевич, как не совестно в святом месте поминатьнечистого? Матушка была бы вами недовольна. Вон у Натальи уши из-под платкаторчат, непременно донесет.

Мы невольно повернулись в сторону девушки. Она вроде бызанималась прополкой грядки, переместившись к нам еще ближе, на слова Волкованикак не отреагировала, точно их не слышала.

– Я вот что хотела спросить, – начала Женька. –Матушка сказала, что храм будут восстанавливать в его первоначальном виде.Наверное, необходимы старые чертежи, их пытались отыскать?

Я оценила замысел подруги и уставилась на Волкова в ожиданииответа. Тот пожал плечами.

– Насколько мне известно, проект уже готов. Верно я говорю,господин Козлов? – Тот кивнул. – В музее много старых фотографий, вархивах, наверное, тоже смотрели, но вряд ли чертежи сохранились. Хотя… неуверен.

– Но ведь свидетельства очевидцев, тех, кто видел храм довзрыва, тоже важны, – гнула свое Женька.

– Вы имеете в виду местных жителей? Об их отношении я ужесказал. А все, что имело хоть какую-то ценность, давно находится в музее.

– Но ведь не обязательно рассчитывать только на тех, кто досих пор живет в этих краях, люди склонны к перемене мест. Вдруг какие-то бумагиесть у тех, кто покинул здешние места?

– К чему вы клоните? – не понял Волков. Козлов синтересом взглянул на нас, как видно, и его занимал тот же вопрос.

– Думаю, было бы разумно разыскать людей, которые имелиотношение к монастырю. Например, тех, кто во время войны находился здесь.

– Бывших пленных? – еще больше удивился Герман.

– Кто-то ведь их охранял. И вообще… кто-то взорвал этотхрам, в конце концов.

– Предложите эту идею матушке. Напишите статью в вашейгазете, возможно, кто-то и откликнется. Правда, я не знаю, стоит ли это делать,раз проект уже готов. Но с точки зрения истории свидетельства очевидцев,конечно, вещь интересная.

– Очевидцев только слушай, – буркнул Козлов. –Переврут все. Сколько сейчас лет, по-вашему, этим самым очевидцам? Старыемаразматики.

Я вынуждена была констатировать, что наши хитрости ни к чемуне привели. Хотя если кто-то из монастыря звонил Кошкиной, то эти двое могли обэтом не знать.

– Что ж, спасибо вам за содержательную беседу, –улыбнулась Женька, игриво помахала Герману рукой и по тропинке направилась всторону деревянного дома. Я последовала за ней, простившись с мужчинами. Настут же догнала Наталья.

– Вы к матушке?

– Да. Хотелось бы задать ей несколько вопросов.

– Она сейчас занята.

– Ничего, мы подождем, – заверила Женька. – Сходимпока на святой источник.

Наталья, опустив голову, шла рядом с нами. На крыльцоподнялась первой.

– Ждите здесь, я узнаю, – голос прозвучал неожиданнорезко.

– Похоже, дисциплина тут и правда армейская, – шепнуламне Женька.

– Собираешься у матушки спросить про Кошкину? –вздохнула я.

– А что еще остается?

– Как ты ей объяснишь наш интерес?

– Уж найду что сказать.

Тут на крыльце появилась Наталья.

– Матушка вас ждет. Идемте.

Мы поспешно поднялись и вместе с ней вошли в дом. В просторныесени выходили четыре двери, новенькие, покрытые золотистым лаком. Натальяпостучала в одну из них и распахнула ее перед нами. Комната оказаласькабинетом. За массивным столом сидела Татьяна, перебирая какие-то бумаги. Настоле компьютер, справа телефон. Книжные полки, на которых аккуратнорасставлены папки, в углу иконы и зажженная лампада перед ними. Белые занавескис вышивкой на окнах, в комнате светло и уютно. Матушка сняла очки, отложила ихв сторону и устало взглянула на нас.

– Извините, что снова беспокоим, – умильно началаЖенька.

Матушка кивнула Наталье, которая все еще стояла в дверях, табыстро вышла и дверь прикрыла. Почему-то я была уверена, что она подслушивает.Может, в обители так принято? Впрочем, в этом мирке, где все донельзя размеренно,и это хоть какое-то развлечение.

– Садитесь, – кивнула матушка. – В ногах правдынет. Что там Волков? Жаловался на меня?

– Что вы. Напротив, он восхищается тем, как вы поставилиздесь дело.

– Сомневаюсь, ну да ладно. О чем вы еще хотели поговорить?

– Матушка, в мае этого года не приезжала ли в обитель некаяКошкина? Мария Степановна Кошкина?

Матушка смотрела удивленно. После недолгой паузы спросила:

– Кошкина? Никогда о такой не слышала.

– Может быть, она не называла свою фамилию. У меня есть еефотография. Посмотрите, пожалуйста.

Достав фото из сумки, Женька положила его на стол ипододвинула матушке. Та взглянула и пожала плечами.