– Чего, Эскимос, попал под раздачу? – подмигивает Ромка. – Ты его побольше слушай, ага. Станешь таким же хануриком. Будешь сидеть, газетки почитывать.

– На себя посмотри... – бормочет Слава, встаёт со скамейки и уходит.

Ромка держит в руках свой халат. Бросает его на забытые Славой перчатки. Закатывает рукав рубашки и сгибает руку. Бицепс вздувается, по всему предплечью змеятся крупные вены.

– Посмотрел. Не стыдно, - смеётся Ромка, скидывает рубаху и передевается в халат прямо на улице. Я поневоле отмечаю, что мой бицепс меньше любого из кубиков на его животе.

– Как успехи в атлетизме, Эскимос? – спрашивает меня Ромка. – Инвентарь прикупил?

Киваю.

На прошлой неделе я, под впечатлением от Ромкиного сложения, зашёл в «Спортовары» на Маломосковской, через дорогу от своего дома. Небольшой магазин в торце сталинской кирпички. В противоположном крыле – ювелирный. Между ними – «Овощи-Фрукты». Витрина «Спортоваров» украшена человечками-символами. Бегун, штангист, пловец... Такие же выложены плиткой-мозаикой в подземном переходе у метро «Проспект Мира». Я твёрдо решил приобщиться к миру спорта. Удочки и спиннинги меня не интересовали. Равно как и ракетки с воланчиками. С видом знатока я подёргал эспандеры и рассмотрел остальные снаряды. Гантели были там пятикилограммовые, литые. Купил их и в хозяйственной сумке приволок домой. Отдохнул, попил чаю, покачал бицепсы. Вышел из дома воодушевлённый, слегка растопырив руки. Опять пришёл в «Спортовары». Как уже опытному атлету, мне был нужен серьёзный вес. Из набора гирь выбрал среднюю, в двадцать четыре кило. Сумки на этот раз у меня не было. Вышел с гирей в руке и задумался. Ведь её надо нести на глазах у прохожих. Пусть все видят – идёт настоящий атлет. Значит, делать это надо легко, непринуждённо. Чуть ли не оттопырив мизинец и насвистывая. Так я и пробовал, меняя руки всё чаще и чаще. Дойдя до проспекта понял, что придётся встать и отдышаться. Сделал вид, что мы с гирей совершенно случайно оказались рядом. Прохожие усмехались и откровенно веселились. Может, и нет, но мне так казалось. Представил нас со стороны – длинный и тощий я, с налипшими на лоб волосами, и пузатая, уверенная в себе гиря, с ручкой-крендельком и гордой цифрой «24» на выкрашенном серой краской боку. Едва дождался зелёного цвета. Ухватил чугунную сучку двумя руками и побежал, всё больше накреняясь вперёд, через проспект. Поклялся себе донести сраную чугунку до дома без привалов. Плечи и шею нестерпимо ломило, в глазах всё прыгало и рябило. Прохожие, как назло, лезли под ноги или неторопливо шли спереди. Возле самого дома гиря выскользнула из моих пальцев и глухо стукнулась об асфальт. Я едва успел убрать ногу. Мне казалось, весь двор с интересом наблюдал за происходящим... Гирю я приволок всё же домой и с ненавистью выставил на балкон... Больше к ней пока не притрагивался.

– Ну, раз так, считай, первый шаг сделан. Тогда бросай курево, - говорит Ромка, застёгивая халат.

– Слушай, а долго нужно, чтобы накачаться, как ты? - уважительно разглядываю его фигуру.

– Накачаться пивом можно, и бормотухой. Накачать – шину у велика, - смеётся Ромка. – Мускулатуру, Эскимос, можно исключительно развивать. Развитие – постулат жизни. Понял?

Я киваю.

– Короче, два раза в неделю – делаешь вот такое упражнение, на широчайшие.

Ромка упирается одной рукой в скамью – та шатается и скрипит – и показывает, как тянуть.

Из тёмного проёма дверей высовывает кудрявую голову Ленка – молодая продавщица.

Она появилась в магазине совсем недавно, и пользуется повышенным вниманием Ромки.

Ленку пытался взять в оборот Лауреат. Подойдя к ней на обеде, в её первый день, протянул руку и представился: «Очень приятно – Виктор Тугоёбов!»

Столовка тихо заржала. Но Ленка не растерялась – взяла половник и едва не заехала Лауреату по кумполу. Тот успел увернуться и очень зауважал её.

Ленка разглядывает нас и вдруг довольно похоже на Пугачёву поёт:

Выходят на арену силачи!

И цепи рвут движением плеча!

Ромка хитро прищуривается.

– Чего надо-то?

Ленка просит помочь её нарезать масло.

Мы заходим в подсобку. Там уже стоят раскрытыми две коробки. Беру кусок обёрточной бумаги, прилепляю его к торцу брикета. Прижимаюсь грудью к брикету. Потом специальной резкой – две металлические ручки с тонкой струной между ними, - обхватываю здоровенный кусок масла и тяну рукояти на себя. Струна с лёгкостью проходит сквозь брикет. Если двое режут, сподручнее, конечно. Но можно и одному.

Я уже неплохо научился нарезать, однако сейчас дело не ладится. Выходят кривые куски. Меня сильно отвлекают Ромка и Ленка. Они возятся в дальнем углу – мне плохо видно с моего места, но я замечаю, как Ромка запускает продавщице руку под халат. Полы халата задираются, Ленка поднимает ногу. Я смотрю на её колено и белое бедро.

Ленка отталкивает Ромку и что-то шепчет. Ромка по-гусарски хмыкает, хлопает её по заду и выходит во двор.

Раскрасневшаяся, поправляя халат, Ленка подходит ко мне и оценивает работу.

– Давай помогу, - берется она за одну из ручек маслореза.

Мы тянем вместе. Между пуговиц Ленкиного халата я вижу её грудь.

У меня так стоит, что я боюсь, Ленка это заметит, хотя на мне халат и сверху - фартук.

Ленке двадцать лет. По сравнению со мной и моей Наташкой – совсем взрослая.

Ленка сосредоточенно дует на падающую на лоб чёлку...

* * *

...В кладовке темно и тесно.

Ленка привалилась спиной к вороху вонючих ватников и каких-то халатов. Одной рукой она притягивает меня к себе, другой треплет по затылку.

Места совсем мало. Локтём я всё время задеваю целый ворох швабр, составленных в углу. Сквозь щели в двери льётся бледный свет. Слышны чьи-то голоса.

Я запускаю руку под Ленкин халат.

– Ну не спеши, хороший мой... – шепчет она мне в ухо. – Ну не спеши...

Под моей ладонью её тёплый живот. Губами я утыкаюсь в грудь Ленки и сквозь халат целую её. Ленка прижимается ко мне всем телом – я чувствую запах мыла и свежевыстиранного халата. Прежде чем я успеваю нащупать край её трусов, взрываюсь толчками влажной теплоты. До судорог в ногах. Непроизвольно отстраняюсь, чуть не отталкиваю Ленку.

Я обкончался. Кончил прямо себе в штаны. Спустил. Там всё липко и мокро.

– Ты чего? – в полголоса спрашивает Ленка. – Ты... ты чего – всё, что ли?..

Я пытаюсь уловить в её голосе насмешку. Но Ленка всего лишь пробует погладить меня. Слабо отдёргиваю голову. Царапаю задвижку на двери. Ленка кладёт свою руку на мою и прижимает палец к губам. Её лицо близко-близко от моего. Я чувствую её дыхание. Высвобождаю свою руку.

Послушав несколько секунд, открываем дверь. Никого.