– Вот тут я вас и поймала, – сказала Ольга не безторжества.

– Простите?

– А прежний ваш хозяин? Мельник? Он-то, насколько язнаю, совершенно не стремился куда-нибудь поближе к императорскому двору, назолоте не ел, в карете шестеркой не ездил. Что-то у вас не складывается…

– Ах, мельник… – усмехнулся Джафар. – Тутдело другое. Он с некоторых пор попросту пресытился, понимаете? Ему этонаскучило – блеск двора, генеральские мундиры, горы брильянтов и все такоепрочее. Прискучило, понимаете? А допрежъ Сильвестр наш – кстати, никакой и неСильвестр – форменным образом блистал, забавляясь чинами и титулами. Долго жилна свете, вот и наскучило. Назови я вам то его имечко, под которым он в историизначится, вы б ахнули и не поверили, хотя это чистая правда. Ну, так тоже бывает,когда живешь дольше, чем обычный человек. Наскучило, вот он и сидел последниесорок лет в вашей глуши. Согласитесь, основной тенденции, про которую я вамтолкую, это нисколечко не противоречит: одному прискучит, другому нет, нопрежде-то оба с превеликим азартом и удовольствием извлекали выгоду из своегоумения…

– Все равно, – сказала Ольга. – Как-то всеэто скучно, то, чем вы меня прельстить пытаетесь…

– Приобвыкнитесь, звезда моих очей… – протянулДжафар с нескрываемым превосходством. – Ой, приобвыкнитесь, попомните моислова… А впрочем, наше дело маленькое. Наше дело – приказы исполнять. – Онлукаво улыбнулся. – Олечка… А может, все же попробуем подружиться? Мытеперь одного поля ягоды, никто лучше меня не поймет и не оценит и душу твою мятущуюся,и красоту неземную, никто лучше и не приласкает. Сама подумай: за сотни летприобретаешь такое умение исполнять все женские желания, что ни один изсмертных не сравнится…

– Ты о чем-нибудь другом в состоянии думать? –фыркнула Ольга.

– Никоим образом, – серьезно сказал Джафар. –Когда ты сидишь вот такая, пленительно распустив кудри, и обнаженная ножка внечаянном бесстыдстве виднеется…

Ольга торопливо запахнула одеяло, убрав под него ноги, и, неособенно раздумывая, распорядилась:

– Убирайся прочь. Оставь меня в покое. Мне сейчаснеобходимо побыть одной…

– Слушаю и повинуюсь, – покладисто вскочил Джафар,низко поклонился. – Едва во мне возникнет надобность, позови, и ямоментально к твоим услугам…

Его слова звучали все тише, а сам он становился всепрозрачнее, пока не исчез окончательно. Но тут же у двери сгустился насыщенныйсеребристым лунным сиянием воздух, и появились оба болвана, одинаковые с лица,глупо ухмылявшиеся. Двинулись к Ольге, гундя:

– Хозяйка, давай работу… От безделья с души воротит…

– А душа-то у вас есть, бессмысленные? –усмехнулась она уже без всякой робости.

– Откуда? – прогудел тот, что справа. – Ноговорится так, вот и нахватались у людишек… Работу давай!

Волной накатился уже знакомый запах мокнущего в затхлой водечурбана, к ней протянулись грубые лапищи. Но она словно прожила с моментапробуждения посреди ночи не пару часов, а пару лет – чувствовала себя наудивление спокойно и уверенно. Властно прикрикнула:

– Стоять! Будет вам работа…

Оба моментально остановились, насторожив острые беличьи уши.Ольга, посмеиваясь, сказала с расстановкой:

– Знаете, где на реке Бурундайке отмель с песочком? Ахвы, умницы мои… А ну-ка живенько туда. И свейте мне веревку из песка длиною впять аршин. Пока не исполните, на глаза не показывайтесь. Живо!

Оба кивнули и, кланяясь, растаяли в воздухе. Ольга и неожидала, что получится так легко и просто – что ж, приходится признать, чтокрестьянские сказки, по крайней мере некоторые, берут начало издействительности…

Она вспомнила про «кувшинчик», о котором упоминал Сильвестркак о средстве обуздать Джафара. Следовало завтра же поискать на мельнице –чутье подсказывало, что она еще хлебнет горя с нахальным и женолюбивымвосточным созданием …

Ольга стояла у окна, глядя на полукругом видневшуюся из-залеса луну. Не было ни страха, ни тоски – скорее уж, если прислушаться к себе,наличествовала некая потаенная гордость: одним махом оказаться из княжескойприживалки, сиротки с неясным будущим и убогим капитальцем от генеральскихщедрот… ну, известно, кем она оказалась, ни к чему повторять это слово лишнийраз даже про себя…

От этой уверенной гордости чуточку кружилась голова. Ольга вединый миг стала кем-то: теперь не было нужды беспокоиться о будущем. Будущее,такое впечатление, устроено – и оно во исполнение мечтаний обещает оказатьсябезусловно интересным …

По всему телу приятно пульсировала, заливая до кончиковволос, до кончиков пальцев, некая сила, которую она еще не изучилатолком, – но не пора ли осмотреться в неожиданно доставшемся наследстве?

Ольга, фигурально выражаясь, шла словно в потемках, будтовспоминая забытый сон. Плавным жестом отвела руки от груди, раскинув их встороны, – и стоявшее рядом кресло, больно задев ее бок ножкой, взмыло,перевернулось спинкой вниз, словно на невидимой веревке, стало подниматься кпотолку, где вот-вот должно было войти в роковое соприкосновение с хрустальнойлюстрой…

Остановить его удалось в последний момент, когда причудливовыточенные ножки уже почти касались хрустальных подвесок – Ольга теперь знала,как это делается. Осторожно опустила кресло на пол, не прикасаясь к немуруками. Подняла в воздух оловянный английский подсвечник с догоревшей почтисвечой, подвесила в аршине от стола и, сосредоточившись, мысленно чиркнуланеким огнивом.

Свеча послушно зажглась, так и висела в воздухе, догорающийфитилек чадил и постреливал искорками. Вернув свечу на место, Ольга тем жеобразом побаловалась с зеркальцем, графином, черепаховым гребнем и другимибезделушками с туалетного столика, заставляла вещи летать под потолком тожуравлиным клином, то вереницей, танцевать и кружить.

Очень быстро это наскучило, и она, почувствовав в углу живое,вытянула туда руку, щелкнула пальцами, мысленно повторяя слова, которые теперьоткуда-то знала. Из дальнего угла комнаты, от пола, поднялась вереницакрохотных меховых комочков, посверкивавших темными бусинками глаз: не менееполудюжины домашних мышей, полумертвые от страха, закружили вокруг Ольги вхороводе, попискивая от ужаса и отчаянно вертя хвостиками. Она водила указательнымипальцами, перемежая мышей со своими безделушками, выстраивая запутанныефигуры, – пока и эта забава не надоела. Вернув все на месте, она стала рытьсяв своем сознании, словно в незнакомой кладовке: ага, это мы умеем теперь, и этотоже… с большого расстояния ничего притащить не сможем, но для этого естьодинаковые-с-лица… так, можем отводить глаза, проделывая это несколькимиразными способами… и даже это, кто бы мог подумать… кого бы оборотить свиньейненадолго, из тех, что безусловно заслужил? А впрочем, что тут долго думать…Кандидатура прекрасно известна… Ух ты, и так можем! А собственно, почему онарешила, что это страшно – быть ведьмой? Только потому, что наслушалась сказокот всевозможных завистников вроде малолетнего Миколки? Ничего особенно ужасногов ее нынешнем положении пока что не усматривается…