Удача поджидала меня именно внутри этого антиквариата. На дне корпуса часов резчик предусмотрел нишу, где удачно выполнял свою работу «жучок», прикрепленный Пинкертоном. Нейтрализовав его, я могла быть относительно спокойна. Не исключалась, конечно, возможность существования других «насекомых сородичей», но я решила, что вряд ли у Белых было достаточно времени, чтобы насадить больше одного подслушивающего устройства.

Пришло время отвечать на немой вопрос, застывший на Катькином лице.

— Возможно, недели полторы-две назад к твоему мужу приходил такой мужчина, — я описала внешность Белых. — Было такое?

Суетящийся Катькин взгляд сказал мне, что она начала отматывать пленку памяти назад.

— Кажется, да. Он еще так восторгался бабушкиными часами, в которых ты нашла эту черную штучку…

— Так вот. Этому дядечке было необходимо слушать голос твоего мужа и день, и ночь — без этого он плохо себя чувствовал.

Я уж было собралась изложить все многочисленные подробности, связанные с убийством Катькиного отца, но решила вначале узнать суть срочного дела, из-за которого мне не удалось даже хлебнуть дома кофе.

То, что Катька мне поведала, заставило меня осознать: неудачный я выбрала день, чтобы вообще проснуться. Дело было в следующем: утром Коршунов внезапно объявил Катьке, что отправляется в командировку, и, не мешкая, отчалил. Куда и насколько — покрыто мраком.

Следом Катьке позвонил Рудухин, попросив разрешения зайти. Получив таковое, он пробыл в квартире не больше часа и ушел.

Спустя какое-то время Катька заметила, что ее малахитовая шкатулка стоит в неположенном месте. Тут-то и обнаружилось — две с половиной тысячи долларов, лежавшие там в красном подарочном конверте, исчезли. Сразу после обнаружения пропажи она позвонила мне. Кто посягнул на ее капитал — муж или любовник, Катька не знала. Но мне особенно «приятно» было услышать, что именно из этих денег Катька собиралась выплатить мне зарплату. Других у нее не было.

Для меня после ее сбивчивого рассказа стали очевидными две вещи.

Первое. Коршунов пока по неизвестной мне причине покинул привычную среду обитания. Либо он действительно уехал в командировку, либо узнал о предстоящей расплате, которая ожидала его в ближайшем будущем, и решил рвать когти.

Второе. Рудухин спер у Катьки баксы. Собственно говоря, мне не было бы до этого никакого дела, если бы в означенную пропавшую сумму не входили заработанные в прямом смысле потом и кровью мои деньги. Я даже не могла разобраться, что вызвало во мне большую досаду — то, что Коршунов, возможно, скрылся от правосудия, или то, что весь титанический труд, связанный с расследованием убийства, я проделала совершенно бескорыстно.

Если первое путем поимки преступника можно было поправить, то последнее чревато своей необратимостью. Чтобы спустить все деньги за те два часа, что прошли с момента их изъятия, большого таланта не требуется.

Но Катьку, похоже, сами деньги волновали постольку-поскольку.

— Если доллары забрал Игорь — что ж, имеет право, ведь это он их заработал, — рассуждала Катька визгливым голосом. — Но если это Пашка — то он форменная сволочь! Как так можно!

Дальше последовала витиеватая рулада на тему бессовестного Паши. Она, конечно же, не хотела бы возвести напраслину, может, это вовсе не он, но если все же он, то у нее открылись на него глаза и т. д. и т. п. В сердцах мне захотелось ей сказать, что в сообразительности она мало чем отличается от своего Паши-тормоза. Пора было бы довести до Катькиного сведения, что ей самое время начать сушить сухари для своего мужа, но мне требовалось экономить время. Поэтому я попыталась выяснить, в каких местах может тусоваться Рудухин.

— Ты думаешь, это он? — задала она самый глупый вопрос, который мне приходилось слышать. По ее глазам я поняла — она до сих пор в это не верила. Ощутив же на себе тяжесть моего испепеляющего взгляда, Катька спохватилась.

— Не знаю…

— Рудухин тоже очень скрытный? — съязвила я, вспомнив ее отзывы об отце и муже.

— Да нет. Просто я как-то особо не интересовалась…

Что будет делать эта совершенно не приспособленная к жизни барышня, когда посадят ее мужа?

— Ты не хочешь написать заявление относительно кражи? По-моему, твой Рудухин должен сидеть.

Я решила «резать» ее «небольно», по частям. Сначала пусть смирится с мыслью, что ее любовник — уголовник. Затем пусть медленно переваривает: муж имеет тот же статус, что и любовник. Все отличие лишь в тяжести содеянного.

На это мое заявление Катька отреагировала бурно:

— Зачем мне это нужно! Ты же знаешь, из общения с милицией получается мало хорошего!

Она рассуждала так, будто у нее украли мелочь из свиньи-копилки. Но милиция здесь была ни при чем — Катька опять выгораживала Рудухина. Мне осточертела уже вся эта бодяга, и я решила, пусть слюнявит своего Рудухина, но Коршунов будет сидеть!

Очутившись в машине, первым делом набрала на сотовом номер, который мне дал вчера Пинкертон. Автоответчик вежливым голосом предложил мне оставить сообщение, что я и сделала, переложив таким образом поиски Коршунова со своих хрупких плеч на широкие плечи подполковника в отставке. Думал въехать на моем горбу в рай — пусть теперь отрабатывает деньги, которые намерен получить от владельца «Риэлт-компани». Как я ни была зла на Коршунова, но, передав эстафету в цепкие руки Пинкертона, могла быть спокойна: ради денег он расстарается ничуть не хуже меня. Только в том случае, если Коршунов уже попивает текилу где-нибудь в Арабских Эмиратах, дело пахло керосином. Но, во-первых, в том, что Спайк сумел так многое предусмотреть, я сомневалась. Во-вторых, даже если он и загорает под палящим арабским солнцем, в этом случае я так же бессильна, как кто-либо другой.

Теперь следовало сосредоточить силы на любителе чужой «зелени» и героина, а для этого сразу необходимо было определить путь моего следования. Единственное, что я могла предпринять, дабы не бездействовать, — съездить к Рудухину домой. Вдруг там удастся за что-то зацепиться. Хотя, если следовать логике, то везти домой деньги Рудухину было противопоказано — там в первую очередь начнут искать.

По дороге к знакомому дому я решила заправить машину бензином и подрулила к ближайшей бензоколонке. Пока молодой парень, находившийся, как мне показалось, на последней стадии замерзания, заливал в бак бензин, я бесцельно обводила взглядом окрестности. Через дорогу от бензоколонки возвышалась многоэтажка. В ее дворе я заметила машину, похожую внешне на ту, на которой Рудухин следил за мной еще до того, как мне стало что-либо известно по делу Самохвалова. Конечно, таких машин в Тарасове не один десяток, и все же…

Заправившись и заехав во двор дома, увидела номер машины и… осталась довольна своей памятью на цифры. Это была та самая «семерка». Его величество Случай избавил меня от холостых ходов и дал конкретную зацепку. Теперь попытаемся добраться до владельца машины, ведь не Рудухину же принадлежало это средство передвижения, в самом деле. А уж он, как клубок Ариадны, должен привести меня к вору-одиночке.