— Я не смотрю телевизор, — сказал Брайан Мосс. — Не хватает времени. Когда я возвращаюсь домой, надо купать малышей. У нас близнецы, как вам известно. Им год и три месяца. Я — Новый Мужчина. И что вообще толкнуло Эдвина Райса жениться на поп-звезде? Ему же была нужна жена для охотничьих балов, так ведь? Куда проще жениться на женщине, которую другие мужчины не замечают. Так было у меня с Ориоль. Я знал, что буду в полной безопасности. Ориоль всегда будет верна, я искренне стараюсь отвечать ей тем же. Алтея Бокс подойдет сэру Эдвину куда больше его первой жены, конечно, если она будет воздерживаться от алкоголя. В их кругу пьют по-черному, если не ошибаюсь. Но она из той же конюшни, что и он, а когда дело доходит до брака, это самое главное. И ведь она с ним, кажется, в каком-то родстве? Надеюсь, с фамильными генами все в порядке. А Барни Ивенс очень приятный и благожелательный субъект. Я учился в школе с его братом. Соль земли.

— Но ведь вам, адвокатам, вроде следует ощущать себя противниками? — спросила Джелли. — Хотя бы от лица своих клиентов. Меня просто удивило, что вы держались так по-дружески.

— Мы соблюдаем проформу, — сказал Брайан Мосс, — но, как все прочие люди, на самом деле мы хотим побольше прибыли и поменьше хлопот, насколько это достижимо. Мы, профессионалы, все на одной стороне, а простофили на другой.

Развод и раздел имущества — процесс крайне длительный и медленный. Леди Райс забрала свое прошение и не стала опровергать прошение сэра Эдвина, поскольку кивок и подмигивание Брайана Мосса намекнули Барни Ивенсу, что в этом случае сэр Эдвин будет щедр. Сэр Эдвин по-прежнему отказывался встречаться со своей женой. Леди Райс жаловалась на неправомерное влияние Антеи Бокс. И действительно, письмо из конторы Брайана Мосса с сообщением, что сэр Эдвин снова попытается встретиться с леди Райс и уладить все по-дружески, было аннулировано звонком Антеи, заявившей, что об этом не может быть и речи. Джелли, которая сняла трубку, сказала, что сообщит Брайану Моссу. Но, естественно, ничего сообщать не стала, поскольку Брайан Мосс о письме ничего не знал — она написала его сама.

Леди Райс получила письмо от Барни Ивенса о том, что в интересах его клиентки перенести слушание дела из провинциального суда в Лондон, поскольку там у них больше шансов и легче найти сочувствующего судью. Леди Райс написала в ответ, что нет, провинциальный суд ее вполне устраивает, и она предпочтет беспристрастного судью судье сочувствующему. Сочувствие способно склоняться то в ту, то в другую сторону, как дерево на ветру. Леди Райс не знала, откуда у нее взялась такая мудрость; порой она чувствовала, что старше своих лет.

Леди Райс по-прежнему уклонялась от прямого ответа, где она живет. Барни Ивенсу для переписки она дала адрес матери. Пусть Эдвин ощутит в ней Лилит, отвергнутую Адамом, — самую первую, незаслуженно брошенную жену, что скитается по дальним пределам вселенной, принося беды человечеству, не зная покоя, вечно злобствуя, вечно тоскуя, заставляя других терзаться.

Она знала, что лучше всего прятаться под носом ищущего. Джелли Уайт ни секунды не сомневалась, что те служащие фирмы «Кэттеруолл и Мосс», в чьи обязанности входило присматривать за личными финансовыми делами сэра Эдвина, не имеют ни времени, ни желания просматривать подшивки, когда отель присылает счета. Кто станет затрудняться и выяснять, что за «Райсом сэром Э.» не следует «и леди А.»? Да никто. И администрация «Клэрмона» не сочтет нужным указывать кому-то, что леди А., которая, согласно газетам, выздоравливает от булемии и анорексии в клинике не то в Ланкашире, не то в Йоркшире, снимает, насколько им известно, их номер для новобрачных. Их вполне устраивало, что у них проживает титулованная дама, пусть эта дама и проживает у них инкогнито.

Как-то утром во вторник леди Райс проснулась, выбралась из своего моря грусти и отправилась на работу, как обычно — забралась в «вольво» Анджеликой, с тем чтобы выбраться из него уже Джелли. Шофер вынужден был внезапно затормозить, так как полицейская машина гналась против движения за юным похитителем легковушек.

— Порядок? — обернулся он, чтобы спросить свою пассажирку.

— Все хорошо, — сказала она, но сердце у нее замерло, а лоб стукнулся о стеклянную перегородку. Она правда подумала, что все обошлось и она цела и невредима, как вдруг завыла во весь голос. Как воет в фильме человек, скидывающийся волком-оборотнем, — тело и сознание растягиваются, деформируются — все поглощается перенагрузкой. Она рожала еще одно эго. Имя этой личности было Ангел, но ангелом она не была.

Рам, шофер, сидевший перед стеклянной перегородкой, отделявшей нанимателей от слуги, остановил автомобиль, повернул голову и удивленно вперился в Анджелику/Джелли. Глаза у него были темные, опушенные густыми длинными ресницами и добрые, хотя и мужские. Платье Анджелики вздернулось выше колен. Она как раз меняла черные тонкие чулки на бежевые плотные чулки Джелли. Но ее нога от щиколотки до колена в любых чулках оставалась длинной, стройной и соблазнительной. Она поспешно сдвинула колени, но было уже поздно.

— Это мой глушитель развылся или вы? — спросил шофер.

Леди Райс, Анджелика, Джелли, Ангел снова взвыли. Они выли, потому что было утро вторника, а по вечерам в понедельник Алтея часто оставалась в Райс-Корте. Это миссис Макартур сообщила леди Райс, пока объясняла, что даст в суде любые показания, какие будут нужны Эдвину Райсу. Если Эдвин сказал, что леди Райс и Ламберт лежали в большой парадной кровати, а не в верхней спальне, да будет так. Она предана ему, а не чужачке леди Райс. Жалованье ей платит сэр Эдвин, а леди Антея умеет держаться со слугами — не так, будто они друзья, но вежливо соблюдая дистанцию.

После этого разговора женское общежитие, именовавшееся Анджеликой, обрело привычку с вечера в понедельник пичкать себя снотворным, так что троица во вторник просыпалась за полдень. Однако необходимость являться на работу вовремя положила этому конец, и вот теперь, застигнутые на переходе от Анджелики к Джелли в восемь тридцать во вторник, зная, что именно в этот момент ее муж получал особенное удовольствие от секса и был особенно к нему готов (сколько раз она ускользала из постели пораньше, чтобы уклониться, вспомнилось ей, к вящей ее боли), и хуже того: это обстоятельство повышало шансы, что он скажет что-нибудь интимное, любящее, нежное ее сопернице. И ведь, если подумать, в этот момент ее соперница скорее всего развалилась в их супружеской кровати.

Неудивительно, что комбинированная личность взвыла.

Они больше не пытались сдвинуть ноги. В любом случае на них были французские трусики, которые ничего не скрывали. И тут они сообразили, что не только не сдвинули ноги, но раздвинули их пошире.