– Лиза, к чему эти подробности, – пожала я плечами, – главное, чтобы он вынес кассеты, а там мы что-нибудь придумаем, убить человека не так уж сложно.

– Катя!

– Шучу, – улыбнулась я Лизе.

– А если он сделал копии? Шантажисты всегда вытрясают из жертвы все до последней копейки, – сказала Лиза, – я ему вообще не верю.

– Разборчивее надо быть в связях, – с укором сказала я, – да и вообще, зачем сниматься стала, тоже мне актриса погорелого театра.

– Так я же не знала, что так будет, я думала, это для нас…

– Ты дома у него была?

– Нет, он раньше с родителями жил, а отдельная квартира у него уже позже появилась.

– Наверняка дверь на десяти замках, – задумалась я, – взламывать придется.

– Тогда точно в милицию попадем, – беспокойно ерзая на скамейке, сказала Лиза. – А нет другого способа?

– Есть, – уверенно произнес Дима.

Пока мы с Лизой обсуждали, как лучше украсть кассеты, он молча курил и не вмешивался в разговор.

– А какие у тебя предложения? – спросила я, очень надеясь на что-нибудь дельное.

– Сейчас мы поедем в магазин к Лаврухину, я думаю, ему уже давно стыдно за свое поведение, и он с радостью отдаст Лизе кассеты просто так.

– Ты это серьезно? – нахмурилась я. – Не похоже, что он является столь сознательным.

– Абсолютно, поехали.

Лиза с сомнением посмотрела на меня, я же в ответ просто пожала плечами.

В магазине Лаврухина не оказалось, словоохотливая девушка Ира поведала нам, что ее директор приболел и сейчас находится дома. Вычислить квартиру нашего врага не составило труда: где его окна, мы знали.

Около двери, обитой черной кожей, Дима тихо сказал:

– Лиза, звони, он спросит «кто», представишься и скажешь, что пришла по делу.

Лиза кивнула и нажала на кнопку. Дима потянул меня за руку, и мы исчезли из поля зрения дверного глазка.

– Кто? – услышали мы хриплый голос.

– Жень, это я, – ответила Лиза, – нужно поговорить.

Замок издал несколько брякающих звуков, и на пороге появился Лаврухин. Дима решительно отодвинул Лизу в сторону и шагнул в квартиру, мы засеменили за ним. Лицо Лаврухина выражало растерянность и недоумение, такого поворота событий он, видно, не ожидал. Дима схватил его за ворот махрового халата и со всей силы вдавил в стену. Мы с Лизой переглянулись, не зная, как на это реагировать, мы рассчитывали увидеть какие-то дипломатичные ходы, но сейчас, глядя на Диму, я понимала, что интеллигентность он оставил за дверью.

– Что происходит? – возмутился Лаврухин, испуганно глядя на Лизу. – Кто это?

– Ничего особенного, – тихо сказал Дима, отпуская противника, – мы просто пришли в гости, кофе нам можно не готовить, обойдемся. Катя, закрой поплотнее дверь. Евгений Станиславович, кажется? Так вот, Евгений Станиславович будет кричать, возможно, громко, а я уверен, что его соседи добропорядочные люди, не заслуживающие того, чтобы их слух осквернялся подобными звуками.

– Лиза, что это значит? Ты зря это затеяла, – сказал Лаврухин не очень уверенно.

Но Лиза не успела ничего ответить, так как директор магазина получил прямой удар в челюсть. Я просто вросла в пол, представить себе, что кандидат исторических наук может быть таким брутальным, я уж точно не могла. Лаврухин попытался убежать, дернулся в сторону, но тут же упал на пол, потому что Дима схватил край его халата.

– Куда это ты собрался? – зло спросил он.

Лиза вцепилась в мою руку так сильно, что наверняка украсила ее синяками.

Лаврухин вскочил и въехал Диме кулаком в грудь. Пожалуй, делать этого не стоило, Дима разозлился еще больше. Точный удар в глаз вывел директора магазина из состояния равновесия, он вновь упал, издав при этом прерывистый стон.

– Ты почему, сволочь, так обращаешься с женщиной?! – прогремел Дима.

– Вот это да… – зашептала мне Лизка. – Ты не кочевряжься, выходи за него замуж.

Лаврухин медленно и неуверенно поднялся, сделал шаг назад, схватил с книжной полки глиняную копилку и обрушил ее на Диму. Это тоже было лишним, у Димы явно отказали последние тормоза, и на Лаврухина посыпались удар за ударом. Вряд ли бывшему Лизкиному дружку мог прийти в голову такой исход дела.

– Давай искать, – сказала я Лизе, с трудом отводя глаза от того, что происходило в комнате.

Мы бросились к шкафам, особо церемониться не стали, и все, что нам мешало, безжалостно летело на пол. Под руку попадались только старые журналы, одежда и прочее барахло.

Через пять минут в квартире стало тихо. Лаврухин, лежа на полу, представлял собой весьма жалкое зрелище, Дима внешне был спокоен, только тяжело дышал. Он подошел к окну и закурил.

– Где кассеты? – спросил он, испепеляя взглядом врага.

– На верхней полке за бельем, – держась за глаз, жалобно ответил Лаврухин.

– Доставай сам, – холодно сказал Дима, – чем быстрее ты это сделаешь, тем быстрее мы уйдем.

Лаврухин повиновался, и уже через считаные секунды на столе появилась небольшая коробка от обуви. Дима вынул одну из кассет и засунул ее в видеомагнитофон, экран телевизора зарябил, запрыгали кадры, а потом мы увидели пигалицу Лизку, вплывающую в комнату в нижнем белье.

– Дашь дома посмотреть? – шепнула я Лизе на ухо.

– Дура, – сказала она, не оценив очередную мою шутку.

– Где деньги? – спросил Дима.

– Я немного уже потратил, – забормотал Лаврухин.

– Это мы тебе простим, давай остальное.

Прижав к груди коробку с кассетами и двадцать восемь тысяч долларов, Лизка наверняка ощущала неземное блаженство. Больше нас здесь ничто не задерживало. Попрощавшись с гостеприимным хозяином, мы заспешили к выходу.

– Я не советую больше докучать Елизавете Григорьевне, – уходя, сказал Дима, – иначе я просто тебя убью.

Уверена, Лаврухин теперь хорошо подумает, прежде чем еще раз решиться на подобное свинство. Смотреть на его разукрашенную физиономию мне было очень приятно.

Мы бежали вниз по ступенькам и хихикали не то от счастья, не то от нервного перевозбуждения.

– Вообще-то я такого в жизни не видела, – садясь в машину, сказала Лиза, – просто как в кино.

– Димка у нас видишь какой, с террористами в переговоры не вступает, – поддержала ее я, – раз, два – и враг повержен, как вспомню, душа радуется.

– Хватит уже об этом, – улыбнулся мой жених, – в рукоприкладстве нет ничего хорошего, но тут я просто не мог сдержаться.

По дороге домой мы воодушевленно болтали о случившемся, Лиза без перерыва благодарила Диму, а я при этом раздувалась от гордости. Все, что мешало нам с Лизкой нормально относиться друг к другу, куда-то ушло, просто растворилось в воздухе, и теперь казалось, что мы всегда были хорошими подругами и не ругались по пустякам. За окошком мелькали дома, люди, деревья, в машине играла легкая музыка, и я вдруг почувствовала себя очень комфортно в своей новой жизни.