На следующий день мы вернулись в Навере. Герцог был мрачен и выглядел таким недовольным, что даже Ноэлья не рискнула приставать к нему с завтраком, а Винченцо казался грустным и то и дело крестился, беззвучно шепча молитву. Он и меня перекрестил, когда я садилась в повозку, и посмотрел так, словно хотел что-то сказать, но только покачал головой и плотнее сжал тонкие губы.

– Ты подумай о том, что я сказала, – напутствовала меня Ноэлья и тоже осенила крестом. А потом сунула в руки узелок с пирогом и нарочито нахмурилась, когда я попыталась ее поблагодарить. – Хорошая ты девушка, Алессия. Трудолюбивая. Пусть сохранит тебя святая Лючия от всякого зла.

В черных глазах мелькнули слезы, но старушка отвернулась, незаметно утерла их и уже другим тоном добавила:

– Ты уж проследи там за ньором Алессандро. Знаю я Альду, ей ведь и дела никакого нет, поел хозяин или голодным ходит. Сердца у нее нет, ледышка холодная. Что ньор Алессандро скажет, то и выполняет, нет чтобы самой рассудить. А ведь хозяин иной раз и по нескольку дней не ест, когда…

Она не договорила, опасливо прикрыв рот ладонью.

– Вы о чем, ньора Ноэлья? – Я подалась вперед, надеясь узнать продолжение.

– Говорю, присматривай за хозяином, – не услышала меня майресса. – Девушка ты хорошая, и сердце у тебя доброе, а доброта всякому человеку нужна, будь он простолюдин или герцог. Ну все, поезжайте с богом, – простилась она и посмотрела на Никколо. – У, бездельник, отъелся на хозяйских хлебах, – негромко, но так, чтобы кучер услышал, добавила ньора. – А уезжал-то худым, как сардина.

– Все бы вам, тетушка, ворчать, – добродушно усмехнулся Никколо и дернул вожжи. – Но, пошли, лентяйки!

Повозка тронулась и покатила вслед за герцогской каретой, и вскоре вилла «Томалли» осталась позади, а вместе с ней и неразгаданные тайны.

Столица герцогства встретила жарой и шумом. Узкие улицы кишели народом, зазывалы на все лады расхваливали товары бесчисленных лавок, из распахнутых дверей тратторий долетали ароматы жареной рыбы и свежего хлеба. Неподалеку от площади Варезе за каретой герцога увязалась толпа ребятишек. Они кричали, выпрашивая деньги, и я успела увидеть высунувшуюся в окошко руку со знакомым перстнем, кинувшую небольшой мешочек. Он был пойман ловкими мальчишками на лету, и толпа, разразившись благодарственными возгласами, тут же отстала, а карета свернула к дворцу и остановилась у каменных львов. Из караулки выскочил Франческо – тот самый толстый стражник, что не так давно познакомился с моим стилетом.

– С возвращением, ньор герцог!

На рыхлом лице появилась подобострастная улыбка. Объемный живот взволнованно колыхнулся, стражник попытался его втянуть, но «трудовой мозоль» не желал поддаваться, упорно выпирая вперед.

Пока я наблюдала за безуспешными попытками Франческо призвать выступающую часть тела к порядку, карета успела проехать под сводами ворот, глаза каменных львов мигнули алыми сполохами и наша повозка прогрохотала по гулкому камню двора, чтобы остановиться рядом с ассольдо.

Во дворце ничего не изменилось – все та же кипучая жизнь внизу и мертвенная тишина наверху, в покоях хозяина.

– Меня не беспокоить, – бросил герцог слуге.

На меня Абьери даже не посмотрел – скинул на руки Джунио плащ и скрылся за дверями кабинета.

– А ты все хорошеешь, чарита. – Джунио остановился рядом, облизывая меня сальным взглядом. – Ну и как там, в Адуе? Говорят, на вилле тоска смертная?

– Поезжай сам – узнаешь, – хмыкнула в ответ, направляясь к лестнице.

Джунио что-то ответил, но я его уже не слышала. Все мои мысли были о Беттине. Я хотела отпроситься у Альды хотя бы на час, чтобы навестить дочь.

Мне повезло. Майресса удивительно благосклонно отнеслась к моей просьбе и отпустила, даже толком не дослушав.

– Иди уже, – махнула она рукой. – Только недолго.

Не знаю, что нашло на суровую ньору, но я не стала искать ответ на этот вопрос.

Ступеньки остались позади, подол скользил по светлым каменным плитам. Мне хотелось бежать, но я заставляла себя идти спокойно. Лучше не привлекать ненужного внимания.

Впереди показались ворота с охраняющим их Франческо, и я уже собиралась нырнуть под украшенную лепниной арку, но тут услышала громкий оклик.

– Алессия! – догнал меня Джунио. – Далеко собралась? Возвращайся! Ньор герцог хочет тебя видеть.

Смазливое лицо парня казалось непривычно серьезным. В черных глазах застыла настороженность.

Сердце тревожно сжалось. Зачем я понадобилась Абьери?

– Что-то случилось?

– А это тебя надо спросить, – со значением протянул слуга и пошел ко входу во дворец. – Что там в Адуе стряслось? – на ходу спросил Джунио. – Хозяин вернулся чернее тучи, никогда его таким не видел. Слышь, Алессия, это не ты его околдовала?

– С чего ты взял?

– Ну, глаза-то у тебя странные. Как посмотришь, так и приворожишь. Может, ты ведьма?

Джунио дождался, пока я с ним поравняюсь, усмехнулся и придвинулся ближе.

– Вот только ведьмы горячие, до мужиков падкие, а ты – ледышка ледышкой, – раздался у моего уха громкий шепот. – Или притворяешься?

Слуга попытался меня обнять, а я заехала локтем ему в бок и предупредила:

– Еще раз тронешь, пожалеешь.

– Сглазишь?

– Ты ведь гордишься своей мужской силой? Смотри, как бы без нее не остаться. – Я скопировала интонации старухи Лючии и зловеще улыбнулась.

– С нами святые Аброзио и Винченцо! – испуганно выдохнул Джунио, торопливо осеняя себя крестом. – Только попробуй применить свои штучки, я ньору герцогу скажу, он тебя живо из дворца вышвырнет.

– Не вышвырнет. А вот ты запомни – не лезь ко мне, и ничего плохого с тобой не случится, понял?

Джунио молча кивнул и припустил быстрее, а я шла за ним и думала о том, что иногда чужие страхи могут сыграть на руку. Ветерийцы в большинстве своем довольно суеверны. Верят в сглаз, порчу и проклятия, многие носят вместе с нательным крестом языческие обереги, и почти все ненавидят ведьм и прорицателей, но при этом не брезгуют обращаться к ним за помощью. Меня всегда удивляло, как мирно сосуществовали религия, магия и народные суеверия в этом странном мире. Нет, на словах Церковь порицала служителей тьмы и запрещала своим чадам обращаться к ведьмам, но до преследований дело не доходило и о «святой инквизиции» здесь не слышали.

– Пришли, – буркнул Джунио и постучал в дверь кабинета.

После негромкого «войдите», он распахнул ее и отошел в сторону, пропуская меня внутрь.

Алессандро Абьери

Она стояла напротив него – гордая, с непокорным взглядом загадочных желтых глаз, с копной медных волос, которые он помнил разметавшимися по плечам. С пухлыми губами, один взгляд на которые заставил его снова ощутить отголоски того пожара, что вернул к жизни, уничтожил холод тьмы, вырвал из ее цепких лап и подарил шквал эмоций, каких не могла дать ни одна из прежних любовниц. Алессия Пьезе. Странная девушка, не похожая ни на кого, чужая и в то же время невероятно близкая. Почему у него такое чувство, что они уже встречались раньше, в какой-то другой жизни? Почему он узнал эти губы, их вкус, медовую сладость и мягкость? Почему одно их прикосновение пробирает до глубины души, заставляя испытывать то, на что он никогда не считал себя способным? Откуда взялись странные эмоции? Что это? Любовная магия? Ведьмовское воздействие? Наведенная страсть?