Хорхе Солана, попыхивая неизменной сигарой, сидел на крыльце своего дома, расположенного прямо возле паба «Солсбери Грин», где уакеро любил осушить кружечку-другую темного «Гиннеса» или пропустить пару рюмок агуардьенте.

Он увидел, как в заведение зашла эта полоумная девушка-гринго, вздумавшая в одиночку искать здесь сокровища индейских уак. Странно, однако белокурая леди понравилась Хорхе. Поговорив с ней совсем немного, уакеро признал в иностранке родственную душу.

О древностях девушка говорила с удивительным для ее пола и возраста восторгом. Причем искренним, а не наигранно-экзальтированным. Точно так же относился к старым индейским цацкам его младшенький, Энрике.

Нельзя сказать, что для самого Соланы-старшего находимые им артефакты были всего лишь кусками драгоценного металла, которые можно толкнуть за приличные деньги скупщику, а потом долго жить в свое удовольствие. Нет, он с должным уважением и даже трепетом прикасался к славному достоянию своей страны. Просто Хорхе был в своем деле профессионалом. Время остудило в нем юношеский восторг. Старое золото муисков было его работой. Он знал о нем если не все, то многое. В кабинете старого уакеро целая стена была отведена для книг о колумбийских древностях.

А вот девчонка, по всей видимости, еще не растратила молодого задора. Хорхе ей даже позавидовал чуток.

Ему всегда хотелось дочку. Но жена после вторых родов заболела и уже не смогла дарить Солане детей.

А теперь у него и вовсе никого не осталось.

Белокурая девушка появилась из-за угла паба уже верхом на лошади. Молодец Хесус Аррубла, дал ей Ласточку – быстроходную, но весьма смирную и покладистую лошадку. Да, видать и хозяину паба приглянулась красивая «землячка». Ласточку он не дает кому попало, только ближайшим друзьям и уважаемым клиентам.

Уакеро одобрительно посмотрел в спину удалявшейся в сторону озера наездницы. Хорошо держится в седле. По всему видно, что не новичок в верховой езде. Хорхе и сам был в этом деле мастаком. Пару раз брал приз на ежегодных скачках, устраиваемых сеньором Аррублой по случаю Рождества.

Ну-ка, ну-ка, а это что за хмырь увязался следом за ней на джипе? И едет этак медленно, подленько. Километров десять-пятнадцать в час, не больше.

Сердце Хорхе Соланы бешено забилось в груди.

В водителе он узнал одного из ближайших соратников Федермана. Того самого гада, чьи люди лишили Хорхе Солану семьи…

Спустя пять минут еще один наездник помчался карьером в сторону озера Гуатавита.

Разноцветный попугай, примостившийся на ветке невысокого дерева, пригорюнившись, склонил голову набок.

Птице было скучно. Вокруг не происходило ничего любопытного.

Нет, конечно, покой – вещь замечательная. Никто не мешает думать о том, о сем. Можно вот так сидеть и час, и два…

Но всему же есть предел. Например, сейчас попугаю хотелось бы за кем-нибудь понаблюдать. Однако в поле его зрения не было ровным счетом никого и ничего.

Только Озеро.

Над его серебристо-темным зеркалом стоял негустой туман. Крутые черные скалы, поросшие густым лесом, всматривались в воду. То ли любовались своим отражением, то ли им тоже было скучно, и они хотели рассмотреть там, в глубинах, что-то любопытное.

Легкий ветерок парил над водами, тщетно стараясь разогнать туман. Не получалось. Ветерок переключил свое внимание на прибрежные деревья, чтобы те своими ветками помогли ему справиться с белесой дымкой. Но был он слишком слаб, чтобы совладать с могучими зелеными великанами. Те лишь презрительно шелестели листьями, отвечая на неуклюжие попытки ветра заключить с ними союз против тумана.

Попугай было заинтересовался всей этой возней, но почти сразу же отвлекся. Его привлекло что-то более достойное внимания.

Сначала мимо его дерева промчалась девушка-наездница. На самом берегу Озера она прервала бег своей лошади и соскочила на землю. Подойдя совсем близко к воде, присела на корточки и зачерпнула ладонью прохладную влагу. Брызнула ею себе в лицо.

Представив, как ледяные капли летят ему прямо в голову, попугай поежился. То, что вода обжигающе ледяная, он убедился совсем недавно, когда летал к Озеру, чтобы утолить жажду.

Скосив глаз, птица заметила, что в окрестностях появился еще один человек. Одетый в зеленое, он почти сливался с окружающим лесом. Бесшумно приблизившись к дереву, на котором восседал пестрый крылатый наблюдатель, человек взялся руками за какую-то штуку, висевшую у него на груди, и, приставив ее к глазам, уставился на девушку.

Надо же! Только что не было ровным счетом никого, и вдруг посыпались, как горох из прорвавшегося мешка.

Вот и третий пожаловал. Этот тоже притаился, но уже за спиной «зеленого».

Что за нелепая игра? Ох уж эти люди. Такие же недоросли, как и ветерок-неудачник. Все бы им баловаться.

Попугай презрительно крякнул.

Стрекот какой-то птицы, судя по всему, попугая, отвлек Элизабет от размышлений. Повертев головой, девушка заметила пеструю птицу, сидевшую на ветке дерева, росшего в десятке ярдов от берега. Приветливо помахала рукой хранителю покоя здешних мест. Попугай не ответил. Ну и ладно. Его дело. Пусть сердится. Все равно она так скоро не уйдет отсюда.

Озеро манило ее с загадочной силой. Бетси просто не в силах была оторвать взгляд от царственно спокойных вод.

Гуатавита.

Озеро-загадка. Озеро, полное тайн.

Еще великий Гумбольдт предполагал, что в его водах покоятся несметные богатства.

А сколько охотников за золотом пытались извлечь их на свет божий!

Первым был сподвижник генерала Кесады капитан Ласаро Фонте. Дождавшись, когда его командир убыл в Испанию держать ответ в своих делах перед королем, Ласаро согнал к Гуатавите окрестных индейцев и заставил их рыть канаву на берегу озера. Однако работа не заладилась. Некто по ночам засыпал все то, что прокапывалось за день. Пришлось капитану отказаться от своей затеи.

Почти сразу же нашелся и другой охотник до индейских сокровищ – брат Кесады Эрнан. Как и Ласаро Фонте, он привлек к работам местных жителей, под страхом смерти приказав им рыть многочисленные канавы и рвы. Ему удалось немного понизить уровень воды в озере и выудить из него несколько золотых статуэток – изображения рыб и птиц. Вскоре важные заботы отвлекли Эрнана Кесаду от кладоискательства, и он уехал.

В 1592 году купец из Боготы по имени Антонио де Сепульведа попытался осушить озеро и нанял 8000 индейцев, начавших по его приказу копать на берегу озера глубокий канал, следы которого сохранились и до наших дней. Когда, наконец, туда хлынула вода, уровень озера понизился примерно на пятьдесят футов. Однако мощный поток подмыл берега канала, и они обрушились, похоронив под собой многих рабочих. И все же Сепульведа отчасти преуспел – среди его находок, в частности, оказались золотой нагрудник боевых доспехов, золотой посох и огромный изумруд размером с куриное яйцо. Все эти ценности предприимчивый купец преподнес в дар королю Испании Филиппу II.