Илья наблюдал, как рушатся надежды, которые он связывал с «донниками», но от него ничего не зависело. Если ломщики сумеют решить проблему, тогда им удастся спасти людей. Если же нет, то придется положить всех «донников» в Жерле. Это было ужасно, но другого выхода не оставалось.

Им удалось отбиться. «Донники» растеряли удаль. Похоже, ломщикам удалось найти управляющую программу, и они меняли ее, освобождая разумы бедолаг. Только сколько их полегло в Жерле… Представишь, и сразу становится на душе мерзко и тошно.

К платформе они уже подошли свободно. Никто не вставал у них на пути. Никто не пытался с голыми руками броситься на плюющиеся смертью излучатели. Первыми загрузились люди Танка и Илья с друзьями. Десяток штурмовиков остался их прикрывать. Подъем наверх казался долгим и оттого мучительным.

Давыдов стоял по центру платформы, погруженный в себя. Сегодня солдаты Магистрата его переиграли. Тут и говорить не о чем. Он должен был предвидеть, что они попробуют заложить бомбы в головы «донников», которые сработают против них. Но ни о чем таком он даже не подумал. На что только надеялся наивный идиот. Что клейменые встретят его с распростертыми объятьями, да тут же встанут под его знамена? С чего он так решил? Он даже поговорить с ними не смог. Ему не дали ни единого шанса. Он словно статист стоял в стороне и наблюдал за действием, в котором ему не было места.

С борта «Ястреба Пустоты» поступило сообщение от Ульриха фон Герба. Корсарам удалось подавить сопротивление тюремщиков и уничтожить последние группы сопротивления, на поверхность подняли весь маар, что содержался в хранилище, теперь шла погрузка на корабль, «донников» удалось деактивировать и несколько десятков человек эвакуировали из Жерла, но большая часть заключенных погибла при штурме.

Теперь все ждали их возвращения на корабль. Пора убираться отсюда, пока не подошел секторальный флот. Мало ли, вдруг до него все-таки каким-то чудом дошел слух о налете на Геену-4. Всего, как известно, не предусмотришь. Даже в самом тщательно выверенном плане найдется изъян, из-за которого все задуманное может провалиться в адское пекло.

Воспоминания возвращалась к нему фрагментами. Друзья опасались, что после вторжения мозгоправа Илья Давыдов растворится в личности Имрана Октарского, но этого не случилось. Илья узнал о существовании единой сущности, воплощающейся в реальности в разные времена под разными именами. Память двух личностей слилась воедино, но большая часть личности Имрана Октарского так и осталась спрятана за закрытыми дверями. Илья чувствовал его незримое присутствие. Свергнутый король тенью стоял за его спиной и смотрел на все, что делал его собрат, но никак не проявлял себя. Но время от времени всплывали те или иные воспоминания. Еще секунду назад ничего не было, и вдруг появлялась картинка, занимала свое место, словно фрагмент мозаики, и складывалось впечатление, что он всегда это знал.

Первым таким озарением было воспоминание об Эльзе. Ее образ появился откуда-то из глубин памяти и встал перед глазами. Белокурые локоны, большие карие глаза, дарящая и радость и грусть улыбка. Она родной для него человек. Илья чувствовал это. Он вырос вместе с ней и ее братом, но как ни силился, вспомнить брата не получалось, только его имя – Иварий. Они росли вместе на маленькой провинциальной планете, где жизнь текла медленно. Люди трудились на фермах, выращивали скот и возделывали поля. Часть народа работала на заводе, огромной железной громадине, обнесенной высоким забором. Что там делали, он не помнил. Еще одно воспоминание из той жизни – белоснежные катера, скользящие по небу сквозь облака. У него был такой катер, и он часто катал на нем Эльзу и Ивария. Он был молод, полон сил и планов. Наивен до безумия, конечно, но куда от этого деться в семнадцать лет.

Что было потом, Илья не помнил. Соответствующий фрагмент к нему еще не вернулся, словно неведомый монтажер вырезал кусок из фильма и отправил в мусорную корзину, посчитав его недостойным зрителя. Но по дальнейшим картинкам он понимал, что они вынуждены были расстаться. Отец призвал его к себе, заставил покинуть друзей и улететь в столицу – Октарию. Интересно, а почему отец держал его подальше от себя? В этом заключался скрытый смысл. Его отец, имя которого он не помнил, боялся возможного государственного переворота. Но не так сильно пугала его перспектива потерять трон. Что трон, это всего лишь символ власти и могущества. Его отец всегда тяготился и первым и вторым. Его ужасала лишь мысль о том, что в результате переворота его сын может быть убит. Никого ближе и дороже у него не было.

Мать свою Имран не помнил. Она умерла, когда ему было шесть лет. После этого отец отправил его подальше от столицы, в глухомань, где, по его мнению, ему ничто не угрожало.

По возвращению в Октарию Имран погрузился в государственные дела. Отец учил его всему, что знал, и в первую очередь не доверять политикам, которые ради собственной выгоды готовы мать родную продать, не то что короля. Отец учил его, что дело управления государством – это опасное, утомительное занятие, вечное блуждание по краю. Любой неосторожный шаг закончится падением в бездну. Хороший правитель – скользит над бездной, не позволяет ей себя увлечь.

Нельзя быть любимым всеми. Нельзя всем понравиться. Надо работать так, чтобы труд твой шел на пользу государству. И постоянно смотреть по сторонам, потому что враги могут скрываться под личинами твоих друзей, и наоборот те, кого ты считаешь врагами, на деле могут оказаться друзьями. Отличить одних от других – наука тонкая, постижение ее может занять целую жизнь.

Его отец был мудрым правителем, но он знал, что его век не долог и скоро наступит вечность. Он старался подготовить Имрана к самостоятельному правлению. Вместе они задумали несколько реформ, одна из которых в результате привела его на мааровый рудник. Возможно, он поторопился приводить ее в жизнь. Несколько лет подготовительных мероприятий смягчили бы реакцию богатейших семей Поргуса на неизбежные преобразования. Но Имран не хотел ждать, в результате шоковой терапии появился Магистрат, который сверг его. Он подозревал, что за масками магистров скрывались тайные кукловоды. Не могли они самостоятельно провернуть мероприятие подобного масштаба. Силенок бы не хватило, да и фантазии, если признаться честно. Но они просчитали каждый шаг на много ходов вперед и великолепно отыграли партию. У Имрана не осталось шансов на победу.

Илья осторожно исследовал возвращающиеся к нему воспоминания. Они нужны ему были не только как ностальгический альбом о мире, который он потерял. Он обрадовался, что вспомнил Эльзу, хотя одновременно с этим пришло и понимание, что он потерял ее. Она последовала за ним в столицу. Они долгое время были вместе, а потом пропасть, обрыв. Они разошлись, и через какое-то время она погибла. Но он не помнил ни причину разрыва, ни как она умерла. Память Имрана была нужна ему, чтобы выстроить план возвращения королевства, пока жадная до денег и власти клика, именующая себя магистрами, не уничтожила Поргус. Такой вариант развития не за горами. В этом Илья Давыдов был уверен, и память Имрана Октарского говорила о том же.