Никто отсутствием лагеря не расстроился. Если бы его не удалось найти и в двух других местах на берегах ручьев-речушек, тогда можно было бы предположить с уверенностью, что бандиты обосновались на берегу озера. Такой факт был бы наибольшей предварительной удачей в этой операции, потому что все просчеты на дальнейшие действия велись, полагаясь именно на такой вариант.

Но если бы лагерь вдруг обнаружился в другом месте, спецназовцы тоже не сильно бы расстроились. Оба предполагаемых лагеря на берегах ручья имели право на существование. Чтобы сделать непригодными для использования воды и других речушек, можно было бы обойти по галереям другого уровня — эта пещера как раз и славилась своей многоуровневой структурой, местами уходящей на восемьсот метров в глубину. Именно потому она попадала в третью категорию сложности из шести существующих. А длина пещеры, составляющая полтора километра, позволяла пещере быть причисленной к категории сложных. Кстати, на территории России вообще нет ни одной пещеры шестой категории сложности.

Устраивать лагерь на другом уровне, не там, где предполагали спецназовцы, было для бандитов неудобно — пришлось бы на себе воду в лагерь таскать, так как ни на верхних, ни на нижних уровнях не было речек. А какой смысл устраиваться в тесноте без естественных удобств, когда можно совершенно спокойно устроиться с удобством?

До этой поры бандитов в пещерах никто не беспокоил. Банда Ленура Ягдарбекова раньше вообще в другом районе работала, но там была сильно «пощипана» и вынуждена была уйти, растворившись в горах, и длительное время никак себя не проявляла. При этом все силовые структуры почему-то уверенно заявляли, что эмир Ягдарбеков готовится к новым большим делам.

Сам эмир слегка успокоился и считал, что никто не знает о месте, где он прячется. А за пару с лишним лет, что он обитал в пещере, он, наверное, успел превратить ее в мощный бастион, который сложно штурмовать. Видимо, эмир не был знаком с современным термобарическим оружием и не понимал, что несколько выстрелов из гранатомета «Шмель-М» полностью выжгут все живое внутри пещеры.

По этой причине многие эмиры распустили по домам членов своих банд, не желая обосновываться в пещерах, как в самом опасном месте. Слух о том, что силовики не стесняются применять против банд «Шмель-М», быстро распространился по неспокойным регионам республики, и нужно было жить очень изолированно от внешнего мира, чтобы об этом не знать.

Он все же надеялся отстоять пещеру в прямом бою. Сам Ягдарбеков был точно таким же фанатиком, как и члены его банды, и готов был драться до конца, умереть, но не сдаться, понимая, что если он попадет в руки правосудия, то никогда уже свободы не увидит. При этом подполковник Староверов любил говорить своим бойцам простую и хорошо известную в спецназе истину: «Будь профессионалом в бою. Дай возможность противнику умереть героем…»

Именно профессионализм позволил Сварогу найти способ борьбы с бандой Ягдарбекова. Способ, который позволит избежать жертв, неизбежных при обычном штурме. Он нашел верный, хотя и слегка провокационный вариант. Вариант этот был, с точки зрения спецназа, даже остроумным и должен был бы сработать безотказно. Осталось только воплотить его в жизнь.

Но воплощение варианта во многом зависело от миссии малой группы, которая должна была выполнить основную часть работы. И она ее выполняла…

* * *

— Второй, я — Сварог. Грузовики уже полчаса назад выехали в нашем направлении с территории нашей базы. Карту им передали пилоты вертолета, что нас забрасывал. Едут без дороги, напрямую. Скоро будут.

— Я — Второй. Не застрянут, надеюсь? — майор Волосняков всегда славился своей практичностью и хорошо сработался с подполковником Староверовым.

— Погода сухая. Вся влага на пути — утренняя роса, да еще три ручья им преодолеть. Два надо просто пересечь, а по одному придется три километра прямо по дну ехать. Но там дно каменистое. Проедут, не переживай. Как у тебя обстановка?

— Выходим к предполагаемому месту стоянки под номером «два». Но, сдается нам, и там никого нет. Тепловизор не показывает никакого свечения. Впереди сплошная чернота. Если бы там кто-то был, дыхание давало бы небольшое тепло. Но — нет ничего.

— Нормально. Тогда сразу после проверки выходите на стоянку под номером «три». И только под конец выходите к озеру. Как Севастьянов? У него все с собой?

— Так точно, Василь Василич, капитан тащит тяжеленный рюкзак и не сгибается. Он привык с этим рюкзаком ходить. Говорит, что не устал. Я помочь вызывался, он отказался. Нам со старлеем свой рюкзак доверить не рискует.

— Добро… Работайте. Конец связи…

— Конец связи…

Дмитрий Валентинович разговаривал с командиром ОМОГ, а сам не отводил от глаз бинокль с тепловизором, оставив снайперу только его оптический прицел. Но оптический прицел был более функциональным прибором, нежели бинокль, и позволял приближать и удалять перспективу, чтобы со статичного положения, только поворотом колесика подстройки, охватить большее пространство. Если только там будет что-то «светиться», тогда можно навести на это теплое световое излучение прибор и приблизить объект, чтобы рассмотреть. У бинокля таких возможностей не было, и потому майор на просмотр тратил больше времени. В один из моментов какое-то световое пятно промелькнуло, и это заставило Волоснякова напрячься и подумать о том, показалось ему или что-то в самом деле было. Подстраховываясь, командир малой группы спросил у снайпера:

— Саня, ничего не видел?

— Видел. Но стрелять не стал. Пожалел. Это же не человек…

— А кто?

— Крыса пробежала. Нас испугалась. Туда, в ту сторону ломанулась. Значит, там людей нет. Нет, следовательно, и лагеря.

— Не скажи. У меня на даче крысы, бывает, прямо на меня запрыгивают…

— Дачные крысы — дуры, как и городские. Они людей часто видят и не боятся. Не сильно боятся, по крайней мере. А если уже отравы наглотались, то вообще, бывает, к людям выходят. На помощь, что ли, надеются… Не понимают, кто их траванул… Крысы вообще народ предельно наивный. Моя деревенская бабушка умела с ними договариваться. Кормежку им выставляла и уговаривала «не фулиганить», ничего из мусора не растаскивать и ночью по чердаку не бегать, меня не пугать. Крысы ее, как тигры дрессировщика, слушались. Я, помню, в детстве из деревни приехал, второй бабушке, городской, это рассказал, так она чуть с ума от возмущения не сошла. Она у меня вообще очень гигиену уважала… Но это те крысы, что к людям привыкли. А дикие — совсем другие. Что в пещерах, что в шахтах…

— Значит, идем вперед смелее? — спросил капитан Севастьянов.

Вместо ответа старший лейтенант опустил на локоть глушитель своей винтовки и включил тактический фонарь.

— Идем! — майор правильно понял его действия. И первым шагнул вперед. Правда, опустить на глаза очки ночного видения не забыл. Капитан Севастьянов вообще свои очки не снимал, поскольку его бинокль не имел тепловизора и не помогал наблюдать в темноте. А очки ночного видения позволяли хотя бы не споткнуться о камни. Для сапера это было особенно важно, поскольку он нес в своем рюкзаке взрывоопасный груз — и взрывчатку, и детонаторы к ней, хотя это было в разных упаковках, но старое правило, что береженого Бог бережет, работало везде.