Теперь у подруг почти не оставалось сомнений в том, с кем разговаривала мать Леши возле заброшенного сада, когда они подслушали их разговор. Женщиной и мужчиной, которые столь страстно объяснялись в закутке, были Мила и Виссарион. Мать Леши и его брат. Жена старца Захария и его старший сын — назарей.

И если сюда добавить тот длинный светлый волос, который обнаружила Кира в душевой Виссариона, то сомнений почти совсем не оставалось. Между Людмилой и ее взрослым пасынком — сыном отца Захария от первого брака — вспыхнула запретная и даже преступная страсть. И как знать, не привела ли эта страсть к тем ужасным последствиям, свидетельницами которых нынче стали сами подруги да и все остальные жители поселка тоже?

Сыщицы присоединились к своим друзьям. Они пребывали в смятении. Девушки понимали, если они сумеют доказать факт супружеской измены Людмилы ее мужу, это может стать очень серьезным козырем против Виссариона.

— Во-первых, его исчезновение говорит не в его пользу. Во-вторых, у него в комнате найдена одежда с пятнами крови на ней. И в-третьих, на этой одежде отсутствует пряжка.

Ведь если испачканный наряд лежал в комнате Виссариона, то пряжки и ремня при нем точно не было. Друзья почти не сомневались, что найденная в потайном ходе пряжка как раз и принадлежала старшему сыну старца Захария.

— И что нам теперь делать? Где искать Ваньку?

Увы, с наступлением полной темноты все поиски пропавшего ребенка должны были быть прекращены. На Настю невозможно было смотреть без слез. Она побледнела, осунулась, отказалась от всякой еды и общения.

— Я хочу пойти к себе, — сказала она, глядя на Лешу.

— Мы и так дома. Располагайся в любой комнате, мама тебе все покажет.

Людмила, которая и сама не поднимала глаз, все же услышала слова своего сына и через силу, но все же кивнула.

— Пойдем, доченька, — пролепетала она. — Вместе нам будет легче нести наше горе.

Но подруги отметили про себя, что Людмила так сильно пала духом лишь после обнаружения исчезновения Виссариона. Ее огорчила не столько смерть супруга, сколько версия о причастности старшего сына старца к похищению мальчика, а возможно, что и к убийству самого отца Захария. До того Людмила сдержанно и деловито отдавала распоряжения относительно того, как следовало поступить с телом ее супруга. Но относилась она к происходящему хоть и скорбно, но без особого душевного надрыва. Да и исчезновение Ваньки ее мало затронуло. Мальчик был ей совсем чужим. Зато весть о причастности к случившемуся Виссариона заставила ее побледнеть и закусить до крови нижнюю губу. Даже сейчас губа у Людмилы выглядела припухшей, на ней виднелись две кровоточащие ранки.

Однако даже в таком состоянии Людмила не могла отказать в просьбе горячо любимому сыну.

— Пойдем, голубушка, я все устрою.

Но Настя вывернулась из рук свекрови.

— Я тут не останусь! — яростно заявила она. — Я хочу быть со своими родными и друзьями! Хочу видеть, что для поисков моего сына делается все возможное!

Леша встал рядом с матерью.

— Настя, подумай о нашем ребенке.

— Только о нем и думаю!

— Я говорю о том ребенке, которого ты носишь под сердцем.

— С ним-то все в порядке. Ему ничего не угрожает. Думать сейчас надо о Ваньке! Но похоже, тут только мне одной есть дело до бедного мальчика!

— Мы и так делаем все возможное! В чем ты нас обвиняешь?

— Верните мне сына!

— Настя, ты же сама видишь, мы обыскали весь поселок. Завтра обыщем прилежащую часть леса. Полиция объявила мою машину в угон! Они тоже ищут Ваньку. Ну, что еще мы можем сделать?

— Ах, я не знаю, не знаю! — заплакала Настя навзрыд.

Эти слезы помогли ей избавиться от громадного напряжения, в котором она жила последние несколько часов. Слезы дали Насте необходимую разрядку. И Леша увел рыдающую невесту в глубь дома, а друзья пошли к себе в гостевой дом.

На улице уже совсем стемнело. Но по дороге они наткнулись на трех подростков, один из которых был в одежде назарея, а двое его приятелей в обычной одежде мирян. Все трое были чем-то возбуждены и оживленно советовались:

— Говорю, надо сдать их в скупку. Я видел, как батя такую штуку со старой бабкиной люстрой проделал. Мать ее выкинуть хотела, а он в город отвез, там за нее отцу три тыщи дали!

— А вдруг прознает кто?

— Да ты чего? Трусишь, что ли?

— И паспорт у матери где-то спрятан.

— Забери! Это же знаешь, какие бабки!

Но больше четырем сыщикам ничего из разговора этой подозрительной троицы услышать не довелось. Подростки, заслышав их шаги, мгновенно понизили голоса. А когда друзья подошли ближе, и вовсе замолчали, проводив их настороженными взглядами. Все трое были примерно одного возраста. И физиономию самого высокого из них покрывали такие отменные жирные прыщи, что черты его лица совершенно искажались. Может быть, парень был даже очень и ничего, но прыщи делали его совершенным уродом.

— Странные ребятки, — заметила Леся. — Интересно, что они там обсуждали?

— Ох, не знаю, — вздохнула Кира. — Не до них мне сейчас! Еле ноги тащу.

Гостевой дом стоял пустой и темный. Никто внутри их не ждал. Не было также никакого ужина, пусть даже состоящего из хлеба и воды. Растерянные и недоумевающие друзья стояли, не зная толком, что им делать дальше. Они понимали, что в поселке все слишком удручены смертью отца Захария, чтобы помнить о чужаках, нуждающихся в горячем ужине. Однако есть хотелось так сильно, что подруги с тоской начали вспоминать клейкую кукурузную кашу, которую варила на ужин в доме покойного пророка Вирсавия.

— Не позвонить ли нам в пиццерию? — произнес Лисица.

— Хорошо бы, вот только возят ли они заказы в такую даль?

До ближайшего крупного населенного пункта, где, по мнению подруг, могла находиться пиццерия или любое другое заведение, торгующее фастфудом с доставкой на дом, было километров тридцать. Далековато для пиццы.

— Заплатим, так привезут. Или сами поедем! В конце концов, не сидеть же нам голодными! У них траур и пост, а нам нужны силы, чтобы продолжать расследование!

Мысль о том, что можно хотя бы ненадолго уехать из поселка туда, где обитают нормальные люди, где светло и радостно, показалась всем очень привлекательной. Но друзья не успели никуда уехать. Внезапно за их спиной дверь приоткрылась, и робкий женский голос произнес:

— Можно к вам?

— Да, заходите.

В дверь тут же вошли невысокого роста миловидная женщина и мужчина, по всем повадкам, ее муж. Он держал в руках корзину, из которой вкусно пахло жареной рыбой.

— Я ваша соседка — Лиза, — представилась женщина. — Догадалась, что вы остались без ужина, и принесла вам остатки утреннего улова моего мужа. Мы и сами еще не ужинали, будем рады разделить трапезу с вами.