Стефенс и Казервуд так и не насладились до конца своим триумфом. Подхватив малярию во время строительства Панамской железной дороги, Стефенс скончался в Нью-Йорке в октябре 1852 года. Казервуд ненадолго пережил его. Он погиб в 1854 году при крушении парохода «Арктика», который, пересекая Атлантику, столкнулся с другим судном.

Нет, они не дешифровали забытую письменность древних майя. Но эти двое будут вечно жить в сердцах майянистов, поскольку основали совершенно новую область исследования. Мы все еще опираемся на заложенный ими фундамент.

Необъяснимо, но факт: великие первооткрыватели в науке или, по меньшей мере, в археологии были порой чрезвычайно небрежны. Подобное случилось и с аббатом Шарлем-Этьеном Брассёром де Бурбуром, отыскавшим в архивах Королевской академии истории великую рукопись Диего де Ланды, на которой основывается большая часть наших знаний о древних майя [1].

Должно быть, замечательно было быть аббатом в Европе XIX века: с одной стороны, вы приобщались к некоей святости, с другой – могли свободно наслаждаться радостями плотского мира со всеми его земными удовольствиями. Достаточно только вспомнить аббата Листа[68] с его многочисленными любовницами и внебрачными детьми. Этот католический церковный титул первоначально применялся только к главам монашеских монастырей (аббатств), но во Франции распространился на всех, кто носил сутану. Брассёр, как и Лист, носил ее легко и непринужденно.

Брассёр родился в 1814 году в северной Франции. Поначалу работал литературным поденщиком, но, приняв духовный сан, начал жизнь, полную приключений и путешествий. Судьба приводила его то в Канаду, то в Соединенные Штаты, то в Мезоамерику. Миссионерская деятельность пробудила в нем интерес к мезоамериканским языкам и истории. В 1855 году ему посчастливилось: благосклонные к нему церковные власти Гватемалы назначили его приходским священником в Рабиналь, городок майя-киче в горной Гватемале, где Брассёр начал изучать язык киче. Результатом этого пребывания стало открытие «Рабиналь-Ачи» – подлинной, совершенно уникальной доиспанской драмы, зачитанной Брассёру по памяти местным информатором.

Примерно в то же время он наткнулся на удивительную рукопись под названием «Пополь-Вух», которая оказалась в руках его друга-библиофила, жившего в столице Гватемалы. Это была священная книга народа майя киче, повелевавшего большей частью страны накануне Конкисты. Прекрасно осознавая, какое сокровище он заполучил, Брассёр еще в Рабинале начал переводить текст на французский язык и, вернувшись во Францию, в 1861 году опубликовал перевод вместе с текстом на киче, записанным испанскими буквами. Правда, его опередил немецкий исследователь Карл Шерцер[69], который за четыре года до публикации Брассёра выпустил испанский перевод, сделанный приходским священником падре Хименесом в раннеколониальное время [2]. Но независимо от того, кому принадлежит приоритет публикации «Пополь-Вуха», отзвуки открытия величественного эпоса майя, который начинается с сотворения вселенной, слышны и в наши дни.

Спустя восемь лет после того, как корабль Казервуда потерпел крушение, нашему аббату суждено было сделать новое открытие, которое произвело революцию в изучении истории древних майя. В 1862 году, разыскивая в библиотеке Королевской академии истории в Мадриде материалы, относящиеся к Америке, Брассёр наткнулся на рукопись епископа Диего де Ланды «Сообщение о делах в Юкатане». Два года спустя Брассёр опубликовал ее [3], и мир майянистики изменился навсегда.

Текст, который обнаружил Брассёр, был не оригиналом «Сообщения…» Ланды, написанным в Испании около 1566 года, а анонимной копией нескольких переписчиков, видимо, датированной 1661 годом. Это явно сокращенная версия гораздо большего трактата, увы, так и не обнаруженного. Тем не менее, это был не просто бесценный источник исчерпывающей информации обо всех аспектах жизни майя Юкатана накануне Конкисты – это был подлинный Розеттский камень для дешифровки.

Облик Ланды нам известен по позднейшей копии портрета в церкви францисканского монастыря в Исамале (Юкатан), которая построена на вершине огромного пирамидального комплекса, относящегося, вероятно, к позднеформативному периоду. По аскетическому лицу с потупленными глазами невозможно даже догадаться о внутренних конфликтах и побуждениях епископа, вызвавших недовольство собратьев-испанцев, но любовь и в то же время ужас майя, чьи души он пытался спасти.

Ланда родился 12 ноября 1524 года в Сифуэнтесе – городе неподалеку от Гвадалахары в испанской провинции Новая Кастилия [4]. В 1547 году он отправился миссионером на Юкатан вместе с пятью францисканскими священниками, а в 1549 году был назначен помощником настоятеля монастыря Сан-Антонио в Исамале[70], а затем хранителем (custodio) Юкатанской миссии. И поразительное совпадение: в Исамале до Конкисты почитали верховного бога майя Ицамнаха, изобретателя письменности.

У Ланды была репутация человека сурового и непреклонного, вполне им заслуженная. Он был фанатиком веры и не прощал крещеным индейцам возвращения в идолопоклонство. В 1562 году он начал свое печально известное, но незаконное расследование, зачастую прибегая к жестоким (совершенно не в духе францисканцев) мерам по отношению к своим жертвам [5]. В его ужасном аутодафе в городе Мани 12 июля 1562 года погибли почти все сохранившиеся книги майя. Поскольку Ланда еще не был епископом, который один имел право проводить подобные расследования, он был обвинен своими многочисленными врагами в превышении полномочий, и в 1563 году[71] отозван в Испанию для отчета. Именно в те черные для Ланды годы он и написал свое великое «Сообщение…», составленное из заметок и других материалов, которые привез с собой во время долгого путешествия с Юкатана.

Ланда был оправдан, назначен епископом Юкатана и вернулся туда в 1572 году[72]. Скончался он спустя семь лет среди своих любимых майя. Прошло еще полтора столетия, прежде чем кости его были возвращены в Сифуэнтес, место его рождения, но захоронение было уничтожено во время гражданской войны в Испании в 1930-е годы [6]. Похоже, этот непростой и беспокойный человек так и не упокоился с миром.