Идем на кухню. Зотов разливает по порции виски и требует от меня содержательного рассказа. По мере того, как выдаю информацию, успеваем ополовинить бутылку.

— Двенадцать лимонов… — качает он головой. — Как тебя батя еще не прибил, непонятно…

— Сам в шоке…

— А главное, — он делает театральную паузу, — что ты теперь будешь делать с Лизой? Правда на ней женишься?

От подобного предположения у меня алкоголь в горле застревает.

— С какого перепуга я должен на ней жениться?!

— Ну, типа калым заплатил, все дела… Не отпускать же после такого на все четыре стороны?

— Я что, похож на дебила? — возмущенно дышу. — Сейчас, как же… так я ее и отпустил! Будет со мной, пока не надоест!

— А зачем она тебе? — прищуривается друг.

— Догадайся!

Зотов ухмыляется.

— Что, Нового года не хватило?

— Считай, я на Новый год только во вкус вошел…

— Опять будешь кормить ее таблетками? — морщится друг.

От такой перспективы меня передергивает.

— В жопу таблетки! И Серого в жопу! Мог бы и предупредить, сволота, что девки после этой дряни даже не помнят ни хрена! Я по-другому с ней хочу, у нас всё будет а-ля натюрель…

Уже после того, как бутылка виски пустеет, спускаюсь на свой этаж, захожу в квартиру. Где-то там, на подсознательном уровне, надеюсь, что Кареглазка встретит меня в коридоре, обнимет, даже поцелует и признается, что скучала. Хоть и понимаю — не будет этого, уж явно не после того, как я бухтел на нее двое суток подряд.

И правда не встречает. В квартире темно и будто бы пусто. В груди неприятно ухает, горло почти сразу начинают сжимать тиски беспокойства. Включаю в коридоре свет и вижу, что Лизины ботинки все еще стоят в углу прихожей, а на вешалке висит ее куртка. Как-то сразу становится легче дышать.

Скидываю верхнюю одежду, иду прямиком в гостевую и застаю мою Кареглазку сладко посапывающей в кровати. Пару минут борюсь с желанием раздеться и лечь к ней. Очень хочу обнять ее, приласкать. Даже представляю, как это будет… Но не знаю, как она на это отреагирует. Не хочу никаких криков, истерик и прочего. К тому же я всё еще похож на кусок отбитого мяса, а она меня и в нормальном состоянии не очень-то жаловала.

«Ты чего сюда приперся? Постоять?» — стебусь сам над собой.

Аккуратно кладу коробку с телефоном на соседнюю подушку, выхожу из гостевой и прикрываю дверь.

«Завтра, я возьму Лизу завтра…»

На следующее утро:

Четверг, 10 января 2019 года

8:00

Влад

— Ядрен багет…

Выпрыгиваю из кровати, матеря себя на все лады.

Мне сейчас не под одеялом положено валяться, а уже быть в университете. Первую лекцию ведет всего-то замдекана… Старый приятель моего бати и по совместительству мой научный руководитель.

Влетаю в ванную, быстро умываю лицо, смотрю в зеркало и со вздохом облегчения замечаю, что синяки начинают бледнеть. Нет-нет, ничего никуда не пропало, но Лизкины и мамины порхания над моей физиономией определенно не прошли даром. Интересно, что за мазь использовала мама, надо купить еще.

Быстро натягиваю джинсы, влезаю в свитер, бегу на кухню. Ну не могу я без глотка кофе с утра, не могу, и всё тут. Подлетаю к кофеварке, судорожно тычу в нужные кнопки, слышу заветное шипение, жду, пока кружка заполнится бодрящим напитком, аккуратно ее вытаскиваю и чуть не роняю, услышав за спиной:

— Спасибо!

Оборачиваюсь, а возле меня стоит Лизка. Как подкралась незаметно — загадка, ведь у меня со слухом всё в порядке. Стоит по-утреннему свежая, улыбается, теребит прядь волос и заискивающе глядит мне в глаза…

— Э-э-э… Я кофе делал не тебе! — не сразу въезжаю, о чем она.

— Я не за кофе!

— Тогда за что? — хмурю лоб.

— Ну как... за телефон!

«Надо же, ей понравилось… Похоже, мне достался редкий, практически вымирающий вид — „Девушка неизбалованная“! Это не может не радовать…»

А потом случается нечто совсем уж невероятное: она подходит ближе, встает на цыпочки и вроде как тянется к моему лицу. Сам не верю своему счастью, наклоняюсь, готовлюсь почувствовать прикосновение ее мягкого ротика на своих губах. Но девчонка быстро чмокает меня в щеку, при этом не забыв плотно зажмурить глаза, как будто ей не очень-то приятно на меня смотреть. Делает дело и отбегает на пару метров, будто я болен холерой или еще чем.

Подвисаю от такой резвой «благодарности», щека тем временем горит огнем. Будто ее не девичьи губы коснулись, а раскаленное железо, вот такая странная реакция организма.

«Кто ж так за телефоны благодарит-то…»

Да, я бы предпочел другую благодарность, гораздо более смелую и откровенную. Желательно без одежды… Я бы тогда, может, даже на замдекана забил.

Тут мой взгляд падает на настенные часы. Сразу забываю и про Лизку, и про кофе, спешу в прихожую, на ходу соображая, куда дел ключи от машины. Уже на выходе вспоминаю, что дома из еды одни чипсы.

— Лизка! — кричу ей из прихожей.

Она прибегает почти сразу, до сих пор смущенная своим недопоцелуем.

— На вот! — даю ей карту. — Запоминай ПИН-код: четыре, девять, пять, два… Запомнила?

— Запомнила… — кивает она. — А зачем?

— Купи продуктов на несколько дней! Справишься с этой архисложной задачей?

Дождавшись кивка, оставляю ей запасную связку ключей и ухожу.

Примерно через час получаю СМС-оповещение о том, что с карты снято полторы тысячи.

«Так, кто-то всё же пошел за продуктами!»

Только за каким фигом ей понадобилось снимать наличку, если в любом супермаркете к оплате принимают карты? Деревня… Что с нее взять.

Кстати, а что она там купит на эти несчастные полторы тысячи? Кошачий корм?

«Приду, буду учить жизни…» — мысленно закатываю глаза.

Хочу ей позвонить, но тут же понимаю, что телефон-то купил, а про сим-карту забыл. Облом, никому вы не позвоните, гражданин Чаадаев. Вроде бы сам себе злобный Буратино, а злюсь всё равно на Лизку. Точнее, это даже не злость, а банальная обида. Да, мне обидно, что не захотела целовать в губы. Задело за больное, и всё тут… Пусть стеснительная, пусть общение у нас не задалось, но нам же не по пять лет, чтобы в щечки чмокаться. Она должна понимать, что мне от нее нужно в первую очередь. Получается, ей это вообще не надо, что ли? А мне вот надо!

День в университете ползет медленней любой улитки. Целых три пары, потом консультация по диплому, добровольно-принудительная работа на кафедре — точнее перетаскивание столов.