У Морин перехватило дыхание, ком встал в горле. Ей совсем не хотелось говорить о Денни, по крайней мере, не так и уж точно не в присутствии других людей.

– Андреа!

Но подруга не унималась:

– Морин, ты можешь изображать благородство и быть великодушной, но у меня нет в этом необходимости. Он был самовлюбленным кретином. И другого мнения быть не может. Он недооценивал, принижал ее донельзя, уничтожая ее самооценку день за днем, капля за каплей. Ей потребовалось немало мужества, чтобы порвать с прошлым и приехать сюда.

– И что же подтолкнуло ее к переезду? – Он облокотился на стол и подался вперед.

– Мои родители погибли в катастрофе, – вмешалась Морин. – Что-то внутри меня оборвалось, и я решила начать все сначала. А теперь давайте поговорим о чем-нибудь другом, и будем наслаждаться сегодняшним днем.

Андреа покрылась пунцовым румянцем. Она обняла Морин.

– Прости, милая. Язык мой – враг мой. Я просто обожаю тебя и хочу быть увер ена, что этот парень знает, как ему повезло, что у него есть ты. – Она улыбнулась им обоим. – Мои поздравления. Самые искренние.

Нервно кивнув, Андреа извинилась и направилась к Истону.

Они стояли вдвоем, в стороне от всех, слыша вдалеке вздохи усталого океана. Ксандер обнял ее за талию и привлек к себе, но не нарушил молчания, чувствуя, что Морин совсем не хотелось говорить о том, что только что произошло.

Наконец он мог назвать ее своей.

Он был немного зол потому, что Андреа вызвала у Морин чувство неловкости, причинила ей боль напоминаниями о прошлом, и себя чувствовал отчасти виноватым в том, что не удержался и проявил любопытство.

– Андреа не должна была говорить о моем бывшем муже, – с горечью произнесла Морин.

– У каждого должен быть верный и преданный друг. – Ксандер привлек ее к себе, и его пальцы погладили нежную кожу ее обнаженной спины.

Она кивнула, прикусив краешек нижней губы.

– Я рада, что она приехала.

– Ты скучаешь по дому? – Он пытался заглянуть ей в глаза. Узнав о смерти ее родителей, он почувствовал еще большую нежность к ней. Она оказалась совершенно одна в этом огромном мире. Неудивительно, что она решилась на такое далекое путешествие ради того, чтобы начать все сначала.

Наверное, сегодня она особенно остро чувствовала их отсутствие. Даже для него отсутствие матери на свадьбе было огорчительно. Но она, по крайней мере, жива. Ему вдруг стало нестерпимо стыдно, что он никогда не спрашивал Морин о семье, родителях, о ее прошлом. Она так много выслушала от него и помогала справиться с переживаниями лучше, чем кто бы то ни было.

– Ты скучаешь по дому? – переспросил он.

– По-моему, очевидно, что я стараюсь держаться как можно дальше. Я зашла так далеко, что даже вышла за тебя замуж. – Она отвернулась, резко отдернув свою руку.

– Какая ужасная жертва, не правда ли? – Он нежно провел пальцами по ее щеке.

Она оглянулась на толпу и, взяв его под руку, отвела под большую пальму, подальше от гостей.

– Ксандер, прости меня за то, что я сказала. Я не должна была. Все совсем не так.

Он обнял ее, своей широкой спиной отгородив от всего и от всех, надеясь, что теперь даже у того, кто случайно забредет сюда, не возникнет сомнений, что они хотят остаться наедине.

– Не нужно извиняться. Я всего лишь дразнил тебя. – Он вдруг осознал, что ему нужно начать с ней все сначала и быть при этом, прежде всего, честным. – То, что она сказала о твоем бывшем…

– Я же говорила тебе, что он от меня ушел.

– Ты не рассказывала, что он был так жесток с тобой.

– Он никогда не поднимал на меня руку.

– Это не единственный способ быть жестоким с человеком.

– Андреа слишком много болтает. У меня все в порядке. Я счастлива здесь. – И все же в голосе ее слышались печальные нотки. Она скрестила руки на груди, словно закрываясь от него.

– Ты в безопасности. – Он продолжал гладить ее руки, плечи, пока она не расслабилась. Потом снова привлек ее к себе. – Я хочу, чтобы ты знала это.

– Я знаю, – с трудом проговорила она. – Как это ты стал таким экспертом в сфере эмоциональной жестокости?

– Я не эксперт, мне приходилось сталкиваться с разными ситуациями моих подчиненных… – Она отняла голову от его груди и взглянула на Ксандера, вопросительно приподняв бровь. Едва сдерживая смех, он продолжил: – Почему ты не расскажешь мне о своей ситуации?

Она уткнулась ему в грудь и тяжело вздохнула:

– Андреа сказала достаточно. Все это в прошлом. Мы можем наконец прекратить обсуждать это? Разве я не говорила, что не хочу быть одной из тех особ, которые бесконечно жалуются на своих бывших мужей, – пробормотала она ему в плечо.

– Теперь мы женаты. И на этом строится наша с тобой история.

Она чуть отстранилась от него. Ее глаза были полны боли.

– Сначала… он был само очарование. И я влюбилась без памяти. Оглядываясь назад, я вижу, что были знаки, на которые мне стоило обратить больше внимания.

– Например?

– Нам определенно нужно было поговорить об этом раньше, а сейчас не лучший момент для этого.

Ксандер подозвал официанта и взял два бокала шампанского. Он едва сдерживал ярость, вызванную человеком, который мог так ранить Морин, но хранил самообладание. Ради нее. Он отвел Морин еще дальше от толпы. Они устроились на скамье под склоненной пальмой, в отдаленном темном углу площадки.

Он со звоном коснулся ее бокала краем своего и велел продолжать.

– Денни все воспринимал легко и весело. Он был остроумен. Порой саркастичен, но очень остроумен. Я была очарована. Мы увлеклись друг другом и очень быстро поженились. Но довольно скоро я обнаружила, что воспринимать «легко» означает не ценить глубоких, содержательных разговоров, особенно если речь идет о какой-то проблеме. Остроумие и сарказм превратились в язвительность. Злую и безжалостную. Он прибегал к любым средствам, только чтобы закрыть разговор, который подвергал сомнению его взгляд на вещи.

– И если все пути к диалогу были отрезаны, то могу представить, насколько сложно было выразить свою тревогу и боль, – заметил Ксандер.

– Я привыкла думать, что это моя вина, что я просто не умею воспринимать критику. Я думала, что люблю его. Но потом, как гром среди ясного неба, он вдруг сообщил, что несчастлив со мной, и ушел. Это было больно, но зато теперь я стала сильнее. Гораздо сильнее.

– И эта сила очевидна. Ты решительна, но способна к искреннему состраданию. – Он видел, как близко к сердцу Морин принимает тех, кто ее окружает, и догадывался, насколько более глубокими могли быть чувства к человеку, которого она любила. Такие чувства не проходят за одну ночь.