Бахир, раздел 103

Седьмое? Но, в конце концов, их ведь только шесть? Это учит нас, что здесь Храм [небесного] Святилища, и он несёт все [остальные шесть], и поэтому он седьмой. И что это? Мысль, которая не имеет ни конца, ни предела. Схожим образом и это место тоже не имеет ни конца, ни предела.

Сод ха-Гадоль

И Святой Храм — это небесный город [небесный Иерусалим], и Князь Лика — это первосвященник. И откуда мы знаем, что там Храм? Как сказано здесь [в «Великой Тайне»]: Седьмое? Но есть ведь только шесть? Это учит нас, что они видят (Во всех манускриптах стоит שרואי׳, как в моём переводе, но оно едва ли имеет какой-то смысл. Прочтение Бахир, שכאן, выглядит лучше, а графическое повреждение легко объяснить.) Святой Храм, и он несёт в себе все. (Прямо после этого отрывка источник продолжается второй цитатой р. Меира, обсуждаемой выше, которая тоже кончается словами р. Акива о жертвоприношении в Храме небесного Иерусалима. Эта жертвенная служба описана в Hagigah 12Ь, во фрагменте Шиур Кома, в «Видениях Иезекииля», в третьей Книге Еноха и в других текстах Меркабы. Об этой идее в целом см. Н. Bietenhard, Die himmlische Welt im Urchristentum und Spatjudentum (Tubingen, 1951), 123—127, и прекрасную работу (которую не учитывал Битенгард) A. Aptowitzer, «Das himmlische Heiligtum nach der Aggada» (Hebrew), Tarbiz 2 (1931): 137— 153, 257-287.)

Высказывание о том, что небесное хранилище находится в центре мира и несёт в себе все шесть направлений, которые, в то же время, соответствуют шести сефирот, фигурирует в четвёртой главе Книги Творения; однако, эта книга ничего не знает о связи между храмом и седьмой сефирой. Эта корреляция согласуется с пересмотром десяти сефирот Йецира в смысле учения Меркабы и космологии, которая ей соответствует. Продолжение высказывания в Бахир, с другой стороны, вводит новый элемент мистико-гностических рассуждений. Ни Йецира, ни Раза Рабба ничего не знают о «мышлении» или «мысли» Бога, воспринимаемой как эон или сефира. Бахир, с другой стороны, колеблется между двумя концепциями: одна рассматривала махшаба, подобно рассуждениям древних гностиков об ennoia, как высшую из всех сефирот или эонов; другая объединяла её, как здесь, с седьмой, которая остаётся довольно загадочной. В других отрывках Бахир, в разделах 48 и 84, Святой Храм небесного Иерусалима воспринимается как символ высшей сефиры, представленной буквой алеф в начале всех букв. Логика отрывка в Йецира, который служит отправной точкой, на самом деле, предполагает седьмое место в её системе перечисления; логика мистического символизма ennoia, которая, очевидно, была введена из другого источника, указывает на первую. Можно видеть, что два мотива разного происхождения противостоят здесь друг другу, и книга Бахир усвоила обе традиции.

Последующая цитата из этой таблицы в «Великой Тайне» также хорошо согласуется с пересмотром списка десяти сефирот книги Йецира в направлении спекуляций Меркабы.

В «Великой Тайне» и в книге Бахир упоминается существование двух офаним, колёс [Меркабы][196], которые появляются под ногами Бога, одно идёт к северу, а другое к западу, и эти офаним идут куда угодно [простираются повсюду?], но здесь не место для объяснений. Это выведено здесь [в упомянутых источниках] из Ис. 66:1: «небо — престол Мой, а земля — подножие ног Моих», что значит: офаним — это престол для того, что выше, а под семью землями они подножие ног моих[197].

Почти всё это, за исключением замечания о престоле, представленного офаним, находится в разделе 115 Бахир, где эти две силы обозначены как девятый и десятый логосы. Таким образом, наш комментатор, очевидно, нашёл то же перечисление (с мелкими вариациями) в своём источнике, «Великой Тайне». Этот отрывок также находится в явном противоречии с символизмом, уже принятом повсюду в Бахир, согласно которому последнюю сефиру следует приравнивать не к офаним Меркабы, а к Шехине Бога. Настоящий текст Бахир весьма искусственно старается согласовать этот символизм с прежним. Но, очевидно, перечисление «Великой Тайны» ещё ничего не знало о таком символизме Шехины.

Можно сделать два вывода из этих сравнений соответствующих текстов двух источников: 1. один слой Бахир точно был пересмотрен согласно нашему частичному источнику с цитатами из «Великой Тайны»; 2. этот пересмотр доказывает, что решительные сдвиги, которые концепция Бахир совершила за пределы мистицизма Меркабы, были совершены посредством обращения к другим источникам. Как раз в тех местах, где гностические образы появляются с наибольшей силой, ничто не указывает на их зависимость от Раза Рабба. Либо они происходят из другого слоя источников, который больше (или пока) невозможно установить текстовыми методами, либо эта ревизия основана на новых и независимых спекуляциях со стороны авторов или кругов, в которых авторы находили своё вдохновение. Исследование нескольких отрывков Бахир, которое мы предприняли ранее, по моему мнению, предоставляет недвусмысленное свидетельство тезиса, что здесь мы тоже должны учесть использование старых источников, по крайней мере, частью. Независимое происхождение этого символического языка гораздо труднее объяснить, чем знание или контакт с древними еврейскими или арамейскими фрагментами гностического языка и идей. Сами обстоятельства, в которых сохранились эти части, относящиеся к Раза Рабба, позволяют нам предположить, что в потоке текстов такого рода другой материал, не оставивший независимых следов в литературе, также был известен тем, кто ответственен за редакцию Бахир и развитие каббалистического символизма.

Во всяком случае, связь между Книгой Творения и остальной традицией Меркабы, которая имеет такую решительную важность для развития Каббалы, уже была установлена в том, что теперь оказалось восточным источником таблицы десяти логосов. Поскольку в Раза Рабба мы видим только остатки второй части этой таблицы, нельзя сказать с уверенностью, было ли уже тогда проведено различие между качествами Бога, воспринимаемыми как автономные эоны, и сущностями мира Меркабы[198]. Одно из самых поразительных расхождений между Бахир и поздней Каббалой — это отсутствие такого важного различия в некоторых частях Бахир, заметьте, как раз в тех контекстах, которые кажутся связанными с десятью логосами. Теперь у нас есть совершенно удовлетворительное объяснение этого факта, поскольку мы знаем, что соответствующая таблица уже фигурировала в источнике. С самого начала этого перечисления уже понятно, что оно включало в себя эоны, которые были ничем иным, как ипостасями божественных качеств, таких как Мудрость, Милость или Суровый Суд, а также названия эонов,