– Мойше, – прорычал он бен-Раби, – мне плевать, если ты задвинешь свои гражданские занятия. Все равно это пустая потеря времени. Но не смей нарушать расписание тренировок! Немедленно возвращайся и принимайся за своих людей. Можешь потом весь остаток жизни смотреть на ржавые корабли, а сейчас займись аукционом.

На обратном пути Эми притихла. Только однажды она шепнула:

– Ну и задаст же он мне… – И крепче сжала руку Мойше. Пальцы у нее дрожали.

– Он жалкий любитель, – утешил ее бен-Раби. – Чтобы знать, что такое разнос, нужно получить его от адмирала Бэкхарта. – С минуту он молчал, потом усмехнулся и добавил:

– Но если разговор наедине, он позволяет рявкнуть на него в ответ.

Вскоре после своего возвращения они узнали, что в туманность возвращается еще один большой флот траулеров. Эта новость вызвала на борту «Даниона» новые радостные волнения.

Друг за другом возвращались армады сейнеров. На «Данионе» замелькали молодые свежие лица. Место погибших на Звездном Рубеже занимали выпускники технических школ сейнеров. Двадцать четыре часа в сутки на корабле раздавался стук и рев инструментов ремонтных бригад. Возбуждение и напряжение продолжали нарастать.

Звездный Рубеж. Они готовятся к возвращению. На этот раз всеми силами и с намерением остаться. Гордость, шовинизм и воинственность овладели всей эскадрой.

Мойше бен-Раби и Масато Шторм продолжали готовить команды, которые им предстояло возглавить на Сломанных Крыльях. Дни были долгими и изнурительными. Зачастую Мойше просто валился в постель, слишком измотанный даже для мирного супружеского поцелуя.

Он начал чувствовать давящую тяжесть. Она стало вторгаться даже в часы сна. Ему виделась девушка, с которой он расстался давным-давно, несколько жизней назад. Наяву участились мгновенные провалы памяти.

И рос его страх перед скрытыми процессами, что шли, быть может, в нижних этажах его подсознания.

Стоящие на мостике крейсера «Лепанто» напряглись.

– До выхода одна минута, – объявил офицер-астронавигатор.

Юпп фон Драхов обвел взглядом своих людей. Они застыли, как бегуны на старте в ожидании выстрела. Им предстояло за краткие минуты переработать бездну данных.

«Лепанто» приближался к звезде противника. Не было способа угадать, что его там ждет. Локационное оборудование не может работать из гипера, если не сделать предварительные замеры в норме. Крейсер шел вслепую.

Никто не знал возможностей сангарийских систем обнаружения. Они действовали в норме, так что у них было преимущество. И к месту выхода корабля уже могли стягиваться силы.

– Тридцать секунд.

– Оружейный отсек, готовность! – приказал фон Драхов. – Соберись, ребята! Он опустил стекло своего шлема. Быстрый выход для взятия пеленга и крутая дуга к сангарийскому солнцу…

– Пять секунд… Четыре… Три…

Люди на мостике придвинулись на сантиметр к дисплеям.

– Одна… Выход!

– Включить экраны!

– Командир, тяжелые корабли, пеленг…

– Дисплей готов!

– Три корабля, пеленг…

– Расстояние до звезды одна целая тридцать две сотых астрономической единицы…

– Наша относительная скорость…

– Атакующие ракеты, пеленг…

– Внимание на мостике! Оружейный! Два ракетных залпа!

Корабль вздрогнул и затрясся. Фон Драхов уставился в аквариум дисплея. Там ожили шесть красных бликов. Они двигались по подсвеченным кривым, выводящим на расстояние плевка от «Лепанто». Крохотные рубиновые искорки метнулись вперед, наперехват.

– …время до перехвата сорок семь секунд…

Загудела, предупреждая экипаж, тревога перехода в гипер.

– До перехода в гипер одна минута, – бухнул голос по трансляции.

– Командир, мы обнаружили планету! – доложил кто-то.

– Изображение ко мне на экран!

– Есть, сэр!

Главный экран фон Драхова ожил. На мгновение на нем высветилась компьютерная модель местной солнечной системы, потом схема уступила место картине, передаваемой внешней камерой. На экране появился белый полумесяц. Увеличение быстро росло, и вот уже появился мир, полный океанов и облаков.

– Очень похоже на Старую Землю, – пробормотал фон Драхов.

– Да, сэр.

– Вы записываете?

– Пишем все, что можно, сэр.

– Двадцать секунд до гипера!

Фон Драхов снова взглянул на дисплей. Ракеты придвинулись ближе. Оружейный отсек отвечал только заградительным огнем. Принимая во внимание цель миссии, ввязываться в бой с кучкой рейдеров было бессмысленно.

– Есть что-нибудь возле солнца? – спросил адмирал.

– Нет, сэр. Оживленные действия только возле планеты и ее спутников.

Это имело смысл. Сангарийцы отмобилизуют все, опасаясь, что «Лепанто» – лишь наконечник огромного копья, направленного на их Метрополию. Этой судьбы они страшились несколько столетий.

– До гипера пять секунд… Четыре… Фон Драхов полагал, что корабли заграждения не прыгнут вслед за ним. Они останутся дожидаться остальных кораблей несуществующего флота.

– Одна… Вход!

Вселенная покачнулась. Экраны погасли. Аквариум дисплея, захвативший цели в норме, продолжал их вести. Фон Драхов уставился на красные точки, молясь, чтобы сангарийские рейдеры оставались там, где были.

– До выхода одна минута.

Астронавигаторы запрограммировали короткую, медленную дугу.

Фон Драхов заглянул себе в душу, ища там хоть каплю неуверенности в правильности приказа, который ему предстояло отдать. Он не хотел его отдавать. Каждая клетка его тела протестовала против этого шага. И все же… И все же ему слишком много было известно. Ему была известна критическая важность результата. И у него был приказ.

– Спецоружие, готовность!

Приказ будет простой формальностью. Программа запуска стартовала уже час назад. Единственной его командой, которая имела бы сейчас значение, могла быть команда отменить пуск.

Он снова взглянул на дисплей.

– Черт!

Сангарийцы приближались. Их средства слежения оказались на высоте. Они убедились, что за кораблем-одиночкой никого нет.

– Кажется, мы разворошили этот улей, – сказал адмирал. К шести рейдерам, встретившим их в зоне выхода, подлетал целый рой, взлетевший с планеты.

– Двадцать секунд до выхода!

Стоит задача: вынырнуть на долю секунды, выпустить ракеты и вовремя смыться. Да еще часть кораблей погонится за ним до самого дома…