– Гуляла.

– Если бы я не любил тебя, убил бы, понимаешь? – Ноздри его раздувались. А сам он дышал так, что плечи его поднимались и опускались. Мне стало жаль его.

Он больно схватил меня за руку, втащил в дом. Швырнул на диван.

– Где ты была? – заорал он, замахиваясь на меня, но в последний момент сдержав себя.

– Там же, где и ты, – бросила я ему в лицо. – Да только я опоздала, ты или твои люди уже все сделали за меня… – Я почувствовала, что еще немного, и со мной случится истерика. Перед глазами появилась картина с широкой кроватью и двумя трупами…

– Мои люди были там утром… Ты, мать твою, тоже оттуда? Тебя там кто-нибудь видел?

– Ты мне лучше скажи: это ты убил Александра и Маргариту? Твои люди?

– Мы собирались их только припугнуть и привезти сюда, тебе в подарок, я же обещал… Мы приехали рано, но оказалось, что поздно. Их убили ночью. Что у тебя в сумке?

Он вдруг вырвал у меня из рук сумку, которую я инстинктивно прижимала к груди, и вытряхнул все содержимое на ковер. Пистолет, завернутый в коричневую бумагу, упал с глухим тяжелым стуком.

– Наим, осторожно, он заряжен…

– Где ты взяла его?

– Неважно. Купила. И еще четыре пули – по две на брата… Но я не убивала их, Наим. Когда я пришла, они были уже мертвы…

– Я знаю! Я сам все видел!

– Портье спал, что ли, – сказала я так, словно этот вопрос занимал меня больше всего. – Ничего не видит, ничего не слышит…

– Их убили из пистолета с глушителем. – Наим развернул мой пистолет и принялся рассматривать его. – А это барахло где взяла? Сколько за него заплатила?

– Сейчас это уже неважно.

– Теперь все?! – Он подошел ко мне совсем близко. – Теперь ты успокоилась? Твоего любовника убили, прострелили ему яйца, ты счастлива?! Теперь можешь жить спокойно, воспитывать свою дочь, которую, кстати, мы так и не нашли, а ты о ней и вообще не вспомнила!

– Да я только о ней и думаю! Но если вы не смогли ее найти, то что могу сделать я? Где Мюстеджеп? Он тебе хотя бы звонил?

– Он в Кадыкёй, надеется, что она придет в рыбное кафе, и сидит там, его бесполезно переубеждать… Говорит, что ей очень понравилась жареная скумбрия… Но вообще-то он прав…

Раздался телефонный звонок. Наим судорожным движением схватил трубку:

– Да, слушаю… – Сначала он говорил на турецком, потом перешел на русский. Я напряглась: Валентина?! – Кто? Ольга? Адамова? Да, хорошо, я сейчас дам ей трубку…

Услышав грубоватый, сочный голос моей подружки, Ольги Адамовой, я удивилась, как это она меня нашла, да еще и в такой сумасшедший для меня день?!

– Привет, подруга, – рокотала она мне в ухо. – Я тут с одной девчонкой разговаривала, она тебя ищет, хочет деньги тебе отдать. Я дала ей твой старый телефон, пусть поищет, потом все равно мне позвонит… Просто я хотела узнать, ты как и где? Нужно, чтобы она тебя нашла? Тебе это надо?

– Кто она такая? Как ее зовут?

– Говорит, Лена. Молоденькая, волосы черные, глаза черные… Красивая. Ходит одна по Стамбулу, дурочка!

– Где ты ее видела?! Оля!

– Где-где, в «Золушке» у Халима. Она меня искала, чтобы про тебя спросить.

– А как она про меня спрашивала?

– Наталью Юркун искала. Кажется, так тебя раньше звали?

– Да меня до сих пор так зовут, вернее, не зовут, у меня документы на Юркун.

– Так что ей сказать, если она снова позвонит мне? Она ушла звонить на улицу, чтобы я не слышала, как она будет говорить. Стесняется девочка… стой, она идет…

– Дай ей этот номер…

– Ты у Наима, я правильно поняла?

– Дай этот телефон, – закричала я, – она потерялась, Оля, спасибо что позвонила!.. Давай, я жду ее звонка!

Наим смотрел на меня так, что мне стало холодно.

– Запуталась совсем. Да тебя надо было связать по рукам и ногам, не то что запереть в спальне… Запомни, Наташа, я помогаю тебе в последний раз. Ты должна принять решение – или останешься здесь, со мной, и будешь иметь все, что захочешь… Твоя дочь тоже может остаться с тобой… Я куплю вам дом, тут, неподалеку, продается неплохой, требует ремонта только… А какой там сад… Или забирай девочку и возвращайся в Россию. Я не могу помогать той, которая сама не знает, чего хочет…

Наим подошел ко мне и обнял.

– Мне надо подумать, – сказала я, глотая слезы. – Мне так плохо… Александр убит, у Маргариты коричневые пятки, она что, не мыла их, что ли?..

И я потеряла сознание.

Халим был прав, когда сказал, что эта мадам где-то пьет. Она вошла в ресторан, высокая бабища, красивая, дорого одетая, яркая, от нее пахнуло крепкими духами и крепкими напитками – с порога! Помахала Халиму и сразу же подошла ко мне:

– Ты Лена, что ли?

Ресницы как у куклы, до бровей, густо намазанные розовой блестящей помадой губы, толстый слой пудры на щеках, декольте красной, в блестках, блузки открывает полную красивую грудь. Белые джинсы обтягивают еще стройные бедра. Она рухнула напротив меня и сразу же закурила.

– Халим, принеси мне что-нибудь выпить, – попросила она громко, через весь зал. – И квашеной капусты.

Да, видно было, что здесь, у Халима, она чувствует себя как дома.

– Наташу ищешь, значит? Не знаю, сколько уж ты ей задолжала, но не думаю, что она помнит о твоем долге. У нее теперь денег – куры не клюют. Она хорошо устроилась, замуж вышла за богатого турка, он добрый, ничего для нее не жалеет. Разве что староват.

– А я была у нее в Москве, вернее, разговаривала с соседкой по квартире, так она ничего такого не говорила, что она замуж вышла, что в Стамбуле живет, сказала, что по делам в Стамбул отправилась, скоро приедет…

– Не знаю, может, у нее дела в Москве. Но то, что она вышла замуж за турка, – это точно, можешь мне поверить. Я сама видела его, вернее, она нас с ним познакомила. Очень достойный человек, любит ее, просто пылинки сдувает… От таких мужчин не уходят, понимаешь?

– А дети у нее есть?

– Дети? Откуда?! У нее никогда не было детей. Она их терпеть не может. Я могу тебе, конечно, дать один ее телефончик, правда, не уверена, что он действующий… И еще, главное забыла тебе сказать, ее же сейчас не Натальей зовут. Она у нас девушка со странностями, вбила себе в голову, что это имя приносило ей одни несчастья, и теперь зовется Евой. Она где-то вычитала, что судьба человека во многом зависит от имени…