Аня слушала его с таким напряженным вниманием, что обкусалавсе губы. А когда он замолчал, чтобы перевести дух, она сказала с прежнейгрустью:

– Такой любви, какую ты испытывал к Элеоноре, сейчас несуществует. Теперь другое время и другие мужчины.

– Ерунда! Мужчины всегда одинаковые: самовлюбленныескоты, и я не исключение. Но любовь нас возвышает и делает лучше… – Онкрепко сжал ее холодные пальчики своими большими теплыми руками. – Несомневайся в нем, Аня. Петр любит тебя по-настоящему и не причинит тебе боли…

– Спасибо, пап, – сказала она тихо и улыбнуласьуже не так печально, как до этого. – Не знаю, что бы я без тебя делала…

Он ободряюще ей кивнул и поцеловал в лоб. Про себя жеподумал, что у Ани есть основания для беспокойства. От Сергея не укрыласьлегкая прохладца в отношении зятя к дочери. Нет, Петр ее не разлюбил, нопоостыл. Раньше, помнится, он смотрел на Аню с такой безграничной нежностью иобожанием, что Сергей умилялся, а теперь во взгляде Петра большесосредоточенности, будто мысли его не здесь, а где-то далеко. Сергей хотелдумать, что это связано с работой, но не мог отделаться от нехорошегопредчувствия. Нутром бывалого бабника он чувствовал – мысли Петра занимаеткакая-то женщина, но он и представить не мог, что женщину эту зовут ЕваНовицкая, а Аня ему об этом не намекнула.

С каменным лицом Петр подошел к машине и забрался в нее.Уселся, потянулся к дверке, чтобы ее закрыть, но тут перед ним возникла Ева исхватила его за руку.

– Петр Алексеевич, подождите! – взмолилась она,склоняясь к Моисееву и заглядывая ему в лицо. – Я хочу вам объяснить…

– Объяснять надо было раньше, – отрезал он. –Теперь поздно. Я отказываюсь от сотрудничества с вами, но, если желаете,порекомендую вам другого адвоката.

– Но у нас контракт, так нельзя!

– Я разрываю его. Аванс вам вернут.

– Да что вы так взбеленились? – Ева сорвалась накрик. – Я не обещала вам легкой работы, я сразу предупредила, что…

– Вы мне лгали, – чеканя каждое слово, сказал он.

– Я говорила вам правду. Я не убивала Дусика, клянусь.

Петр с силой выдохнул, растрепав свою аккуратно зачесаннуюнабок челку, и стал похожим на мальчишку. Глядя на него, такого милого,непосредственного, Ева в который раз подумала – а может, он и стоит моей любви?Именно он?

– Ваши клятвы меня не волнуют, – бросил Петрхолодно. – Я просил вас рассказать мне всю правду. Всю, Ева! Но вынамеренно скрыли от меня важнейшие факты…

– Вы о чем, Петр Алексеевич? Об отпечатках? Так я саманичего не знала, мне отец сказал, но я не поверила… – Устав стоятьнаклонившись, она распахнула заднюю дверцу машины и плюхнулась на сиденьепозади Петра. Найдя взглядом в салонном зеркале его лицо, она сказала: – Незнаю, где убийца раздобыл эту пушку. Я не помню, чтоб у кого-то из моихзнакомых было оружие…

– Речь не об оружии, – перебил Петр. – А отом, что, когда вы вышли из лифта, Денис был еще жив.

– Откуда вы знаете? – изумилась Ева.

– Ага! Значит, это все-таки правда!

– Да, но…

– Почему же вы солгали? Сказали, что нашли его уже мертвым.

– А это имеет значение?

– Естественно.

– Но он умирал, и я ничем не могла ему помочь…

– Вы могли помочь себе, а теперь все ваши показаниятрещат по швам.

– Но откуда вам известно, что Дусик был жив? Изэкспертизы, что ли?

– Нет, Ева, из показаний соседки.

– Какой еще соседки? Уж не генеральши ли Астаховой?

– Оставьте Астахову в покое, – отмахнулсяон. – Кроме нее, в вашем подъезде проживает еще несколько женщин. И вотодна из них, гражданка Милавина с верхнего этажа, показала, что слышала, как выразговаривали с братом.

– Как она могла слышать, у них дверь бронированная?Через нее ни звука не доносится.

– Она как раз вышла из квартиры – собралась к соседке вгости, но, услышав ваш голос, вернулась домой…

– К астаховскому внуку она собралась! Все в подъездезнают, что она в отсутствие супруга-банкира трахается с молодым консьержем.Пока старуха на посту, они в ее квартире кувыркаются и думают, что никто незнает… – Ева презрительно скривилась. – Вот поэтому она, услышав мойголос, и вернулась домой – чтоб я ее не засекла!

– Пусть так, но это не меняет дела. Вы говорили сбратом до того, как он умер. Милавина слышала: вы обратились к нему с вопросом:«Какой Слава? Кто это?» – Петр сурово на нее посмотрел и требовательно спросил:– О каком Славе идет речь?

– Да не знаю я!

– Опять начинаете изворачиваться?

– Я правду говорю – не знаю, – горячо воскликнулаЕва, подаваясь вперед. – Дусик, умирая, сказал: «Найди Славу». Я его испросила, о каком Славе идет речь. Но он не успел ответить – скончался… –Ева уткнулась лбом в спинку сиденья и умоляюще прошептала: – Не бросайте меня,Петр Алексеевич… Пожалуйста, не бросайте…

Несколько секунд стояла гробовая тишина (что при этом делалПетр, Ева видеть не могла), но когда Моисеев заговорил, она услышала именно то,что ожидала:

– Ну хорошо, я буду вас защищать, только обещайте мнебольше ничего не скрывать…

– Обещаю, – выдохнула она, поднимая лицо свлажными глазами. – Но я и так уже все вам рассказала…

– Точно? – сурово переспросил он.

– Точно.

– А где вы могли дотронуться до оружия, непредставляете?

– Нет. Клянусь.

И, как истинный клятвопреступник, скрестила за спинойпальцы. Она хотела бы сказать правду, да не могла. Пока не могла! Сначала Евадолжна сама во всем разобраться, а уж потом сдавать своего любовничка Батыра –ведь именно у него она видела пистолет. Видела и брала в руки, шутливо целясь внего во время любовной игры!

– И все же вы обязаны вспомнить, – продолжалнастаивать Петр. – От этого зависит ваша судьба. «Браунинг» незарегистрирован. Он куплен на черном рынке. А это значит, что его могли купитьименно вы. И если мы не сможем доказать обратное, вас арестуют…

– А если я вспомню, то буду спасена?

– По крайней мере, это вам поможет. Даже если владелец«браунинга» будет все отрицать, милиция все равно должна проверить егопоказания, и, я надеюсь, они раскопают что-нибудь…

Он хотел еще что-то сказать, но затрезвонил Евин телефон, иПетр вынужден был умолкнуть. Вынув мобильник из кармана шубки, девушкапосмотрела на экран и сообщила Моисееву:

– Это Гоша, мой продюсер. – После чего нажаласброс и невесело усмехнулась: – Замучил меня совсем! С этой подпиской оневыезде у нас гастроли горят, мы теряем большие суммы, а Гоша терять деньги непривык, вот и требует от меня чеса по московским клубам в новогоднююночь… – Она, поморщившись, потерла виски, будто у нее головараскалывается, хотя, кроме как на усталость, ни на что пожаловаться немогла. – Петр Алексеевич, скажите, мне обязательно в Москве торчать? Менятут папарацци одолевают, да и не привыкла я Новый год в России отмечать…