Я понятия не имел, что это такое – пророчества.

– Представь себе, что кто-то очень важный для тебя сказал: мол, звёзды предсказывают, что ты не сдашь следующий экзамен, – постаралась объяснить мне Тикаани. – Если ты поверишь, что всё предопределено, то, скорее всего, перестанешь заниматься, потому что это всё равно не имеет смысла. И потом действительно завалишь экзамен!

– Гм, верно, – подумав, согласился я.

– Но если ты не поверишь, ты подумаешь что-то вроде «Я тебе докажу, я вам всем докажу» – и будешь заниматься ещё больше, – продолжила Тикаани. – И тогда сдашь экзамен.

Я беспокойно потоптался на месте, убежал вдаль, развернулся и примчался обратно. Мне всегда лучше думается, когда я в движении.

– Вообще-то я не верю в проклятия или в то, что какие-то вещи могут принести удачу или неудачу. Мои родители думают, что существуют бог солнца и всякие разные демоны, но я всегда в этом сомневался.

– Тем лучше, – обрадовалась Тикаани.

– С другой стороны, как вспомню об этом проклятии – у меня сразу так муторно на душе, – признался я. – А это значит, что где-то в глубине души я всё-таки в это верю. Хотя бы самую капельку. Мне сразу становится не по себе (душа идёт следом).

– Понимаю, – пробормотала Тикаани.

Я постарался взять себя в руки:

– Значит, я должен целиком и полностью перестать верить, что проклятие действует. А это непросто – меня ведь и в самом деле сегодня целый день преследовали неудачи.

Я чувствовал, как беспокоится моя подружка: нам же завтра предстоит охотиться на овцебыков, и мне нельзя там сплоховать. Дело ведь не только в том, что я окажусь в неловкой ситуации – это и для всех остальных может быть опасно.

– Я придумала, – решительно сказала Тикаани. – Пойдём, мы возвращаемся в деревню. Немедленно. Я знаю, как тебе помочь. А Амаруук пусть хоть лопнет от злости.

Звучит неплохо! И мы побежали обратно в деревню.

– Давай уже говори, что освободит меня от этого якобы проклятия, которое то ли действует, то ли нет, – попросил я Тикаани, когда мы снова превратились в людей и оделись.

– Не что, а кто, – ответила она. – Данаа.

– Твоя бабушка?! – в очередной раз поразился я.

Тикаани не смогла сдержать улыбку:

– Она наша шаманка, своего рода колдунья.

– И как вы поняли, что она умеет колдовать? – настороженно спросил я.

– Когда ей было пять лет, она со своей матерью осталась одна в деревне, все остальные ушли на охоту. И как назло именно в тот день на её маму напал белый медведь и чуть не убил. Но Данаа, хоть и была ещё совсем маленькая, спокойно вышла навстречу медведю и попросила его оставить их в покое. И зверь действительно отступил.

– Опуменно, – согласился я. – Твоя бабушка знает медвежий язык?

– Ни слова. Да и медведь не был оборотнем. Так что тут явно не обошлось без магии, – сказала Тикаани. – И подобных случаев было потом много. Например, ещё ребёнком бабушка предсказала, что к нам в деревню придёт чужак и научит нас многим новым вещам. Так и произошло. Наше племя открыл исследователь во время своей экспедиции, он научил нас английскому и познакомил с современным миром.

Я замер от удивления:

– А он знал, кто вы такие?

– Знал. Он и сам был оборотнем-песцом.

– Всё это хорошо – но умеет ли твоя бабушка снимать проклятия?

– Во всяком случае, однажды ей удалось изгнать демона, – ответила моя подруга. – С одним мужчиной в нашей деревне внезапно резко что-то произошло – он стал болтать всякую чепуху и размахивать кулаками. Обряд, который проводила бабушка, длился целый день. Из палатки шёл ужасно вонючий красный дым и доносились странные звуки, но мужчина потом снова стал прежним, – Тикаани улыбнулась. – А ты обычно глупостей не говоришь, так что тебе бабушка поможет быстрее.

– Ну спасибо, – криво улыбнулся я. – А если Данаа решит, что проклятие – это хорошо, ведь оно заставляет меня поскорее убраться из вашей деревни?

– Сейчас узнаем, – решительно сказала Тикаани: мы как раз дошли до палатки её бабушки.

Та уже закончила чинить палатку и увлечённо играла с Нуником. Смысл игры, насколько я понял, состоял в том, чтобы выложить узор из маленьких раскрашенных косточек. Увидев меня, Данаа сразу стала серьёзной. Тикаани быстро рассказала ей, что сделал Амаруук, и у Нуника от испуга уши тут же покрылись шерстью.

– Какая подлость! – возмущённо воскликнул он. – Бабушка, ты должна помочь Карагу!

– Ты так считаешь? – брови бабушки удивлённо полезли вверх. – Посмотрим. Пойдём в палатку, мальчик-пума, – она взяла меня за руку и, уведя в палатку, завесила вход кожаной дверью. Но потом высунула голову наружу и добавила: – А вы не подслушивайте, понятно?

– Понятно, – дружно ответили Тикаани и Нуник.

В палатке было сумрачно и немного затхло, пахло шкурами и сушёными травами. Старая шаманка неторопливо устроилась на полу и жестом приказала мне сесть напротив неё. Моё сердце готово было выскочить из груди. А вдруг я скажу что-нибудь не то, и она, вместо того чтобы помочь, наложит на меня ещё одно проклятие?

– Знаешь, чего мы ждём от Тикаани? – спросила она меня. – Мы все надеемся, что она станет великой охотницей и вожаком стаи, как её родители. А если она отправится с тобой на юг и больше не вернётся?

Мысли кружились у меня в голове, язык словно онемел. Должен ли я её заверить, что такого не случится? Но я не хотел лгать.

– А её желания совсем не важны? – ответил я вопросом на вопрос. – Насколько я знаю, Тикаани хочет продолжить обучение в школе, а потом выучиться какой-нибудь человеческой профессии. Мне кажется, её родители тоже не против.

– Её родители! Они окончательно подпали под влияние современного мира, у них даже есть этот странный Интанет! – Данаа фыркнула. – Порой я думаю, что было бы лучше, если бы тот исследователь прошёл мимо, не заметив нас. Или мы бы его съели. Тогда бы всё осталось как раньше.

– Но тогда бы вас мучила совесть, – возразил я.

– Ты так думаешь? Да что ты вообще о нас знаешь, пума? – Она превратила зубы в клыки и стала похожа на персонажа сказки, которую мы недавно изучали на человековедении, где волк переодевается в бабушку. Только Данаа была и бабушкой и волком одновременно. Я продолжал сидеть, стараясь не терять присутствия духа.