– Я знаю, что вы воины, – сказал я. – И вы не смогли бы причинить зла исследователю, который не сделал вам ничего плохого.

– Верно. Я просто пошутила, – клыки исчезли, и Данаа лукаво улыбнулась мне. – Родители Тикаани и правда думают, что их умная дочка не должна торчать до конца жизни в этой деревне. Пусть луна смилостивится над ними за то, что они послали её в эту странную школу. И что мы теперь имеем: волк и хищная кошка – да где это видано!

– Ещё и не такое бывает. Наш учитель борьбы – волк, а его подруга – гремучая змея, – сказал я.

– Ты шутишь! – Данаа вытаращила глаза.

– Нисколько, и я считаю, что это здорово, – подчеркнул я. – И кстати, Тикаани – самая лучшая девочка на свете, и я её люблю, и если вы думаете, что я от неё откажусь, то лучше вам будет превратиться в крота и спрятаться в норе!

Это было ужасной наглостью с моей стороны, но кажется, Данае моя выходка пришлась по душе – уголки её губ поползли вверх.

– Ну ладно. Ты хороший парень. Я сниму с тебя проклятие Амаруука. Приходи сегодня в полночь сюда в палатку, я к тому времени всё приготовлю. Не бойся, больно не будет. Или будет. Кто знает, кто знает…

Я поспешил убраться из палатки.

В полночь всё ещё светило солнце – видимо, в Арктике летом так и положено.

– Зато зимой несколько месяцев темно, – сказала Тикаани и пожелала мне удачи, когда я отправился снимать проклятие.

Войдя в палатку, я с ужасом увидел, что там уже сидит Амаруук, кузен Тикаани, и мрачно смотрит на меня! Что за шутки?!

Я тут же хотел выскочить вон, но морщинистая бабушка Тикаани, улыбаясь, махнула мне рукой, приглашая пройти дальше и занять место в центре палатки:

– Хорошо, что ты пришёл. Можем начинать. Давай, Амаруук!

Только сейчас я заметил, что перед молодым оборотнем стоит барабан. Он принялся отстукивать на нём ладонями ритм.

– Быстрее! – прикрикнула на него Данаа. – Очень-очень быстро!

Амаруук барабанил так быстро, что я едва мог различить движения его ладоней. Бабушка Тикаани достала жёлтую пластмассовую зажигалку и подожгла в чаше травы. Палатка наполнилась густым пряным дымом, и я закашлялся. И тут Данаа вскочила и закружилась вокруг меня в какой-то дикой пляске. При этом она взмахивала волосами, трясла руками с зажатыми в них какими-то магическими предметами и произносила заклинания на своём языке. Иногда она закатывала глаза – так что были видны одни белки – и время от времени испускала резкий вопль, услышав который я каждый раз сдерживался, чтобы не убежать.

Амаруук всё ещё барабанил с бешеной скоростью. По его лицу тёк пот. От пряного дыма у меня кружилась голова. Внезапно Данаа выбросила обе руки вверх и застыла. И Амаруук тут же прекратил барабанить. В тишине было слышно лишь его тяжёлое дыхание.

Потом бабушка Тикаани медленно опустила голову и улыбнулась мне.

– Вот и всё, – довольно сказала она. – Проклятия больше нет. Я сняла его с тебя, Караг. – Она откинула кожаную дверь, и в палатку ворвался свежий воздух.

– Спасибо, – смущённо пробормотал я.

Потом она повернулась к Амарууку.

– Не забудь: ты целую неделю дубишь для меня кожи, – весело сказала она. – Да, и свежие травы мне тоже нужны. И новая лампа на ворвани. Ты ведь так хорошо умеешь вырезать по камню.

– Сделаю, – прокряхтел Амаруук. Кажется, он совсем обессилел.

Мы оба на четвереньках выползли из палатки. Амаруук бросил на меня быстрый злой взгляд и, пошатываясь, удалился. В следующий раз он хорошенько подумает, прежде чем кого-нибудь проклинать.

Я быстро нашёл Тикаани – она сидела рядом со скульптором на берегу реки неподалёку от деревни.

– Смотри, – сказала она, показывая мне фигурку белого медведя. Художница переделала ему лапу, от которой откололся кусок. Теперь лапа была не вытянута, как раньше, а немного подвёрнута, как будто медведь бежит.

– Мне кажется, так даже лучше, – довольно сказала полная женщина-оборотень, и я с облегчением кивнул.

– Готов к большой охоте? – спросила Тикаани, и я расправил плечи.

– Да, – твёрдо ответил я.

Светло здесь было круглые сутки, поэтому я не могу сказать точно, в котором часу в деревню прибежал разведчик стаи Северный Ветер.

– Овцебыки! Стадо из восьми голов недалеко отсюда! – доложил он.

Я как раз проводил время с Тикаани и её семьёй.

– Наконец-то, – сказал Эдвин Голубое Облако. Он стянул через голову рубашку и наклонился вперёд – его лицо при этом превратилось в морду, а по всему телу появился мех.

– Ура! Начинаем! – широко улыбнулась Тикаани. Она сама, её мама и Нуник превратились почти одновременно.

– Нуник, тебе пока нельзя с нами – можно будет в следующем году, – постарался утешить Эдвин сына, который с грустью повесил голову и хвост.

Оглянувшись, я увидел, что по всей деревне люди снимают с себя одежду и цепочки с подвесками и превращаются в волков. Меня охватило странное чувство – как будто я окружён со всех сторон. Я тоже быстро снял одежду, бережно спрятал подвеску в карман брюк и принялся сосредоточенно думать о своём зверином обличье. Всё прошло как по маслу. Хорошо, что мы так много занимались превращениями в школе. Стая постепенно собиралась на краю деревни.

– На охоту могут отправиться только двадцать из нас, иначе будем мешать друг другу, – сказал строгий женский голос. А, это Инка – вожак стаи Северный Ветер и мама Амаруука.

– Хорошо, значит, по десять от каждой стаи, – сказал Эдвин, стоящий рядом со своим бета-волком Танараком Снежником. Двое сильных самцов с мехом цвета сливок. Вокруг вожака по его негласному приказу уже собирались остальные члены стаи, включая Тикаани, Мерану Голубое Облако и ещё одного белого волка с тёмно-серыми подпалинами.

– А это ещё кто? – спросил я Тикаани.

– Это Люк Чернолёд, ты его уже видел в человеческом облике, – ответила она. – Он вырос среди людей в Канаде, работал там инженером. Однажды он понял, что оборотень, и прибился к нам.

К сожалению, Амаруука тоже выбрали для участия в охоте. Он враждебно посмотрел на меня и громко спросил:

– А этот почему здесь? Он же чужак!

– Потому что он наш гость и потому что он больше тебя, – спокойно ответил Эдвин, а Тикаани зарычала на кузена, оскалив зубы.

Остальные жители деревни делали вид, что не замечают меня. Это было непросто – среди двух десятков волков пума явно бросается в глаза. И не только из-за цвета.

Будем надеяться, что обряд по снятию проклятия подействовал – не важно каким образом. Но проверить это можно лишь в деле. На этот раз мне никак нельзя опозориться!