— Вообще-то, кое-что у меня имеется, — Герман загадочно улыбнулся, — правда, назвать бесспорным доказательством эту вещицу было бы некорректно, но это всё же лучше, чем твой полный ноль. — В подтверждение своих слов на следующий день он принёс Василисе небольшую металлическую шкатулку с выгравированной на крышке картинкой, изображавшей какой-то праздник. — Видишь фонари и иллюминацию? — Герман провёл пальцем по гравировке, обозначая соответствующие детали картинки. — А между прочим, это коронация так называемого Петра Великого, чистый восемнадцатый век.

— Шкатулка ничего не доказывает, — тут же начала канючить Василиса, — это могли быть, например, газовые фонари или свечи.

— Ага, башня, покрытая свечками, — съязвил Герман. — Признайся уж, что проиграла.

— Ни за что, — заявила отчаянная спорщица, заводясь уже не на шутку. — Я смогу проникнуть в архив, серьёзной охраны там нет. Так что готовь свою брошку.

Вот так Василиса и угодила в эту переделку. Мысленно взмолившись всем богам, чтобы грохот от падение ящика не достиг ушей Трофимыча, она открыла глаза и снова охнула, но теперь уже от облегчения. Странные листки рукописи и не подумали скукожиться, они преспокойненько лежали живописной кучей на грязном полу без малейшего намёка на желание рассыпаться в прах. Василиса радостно пискнула и бросилась их собирать. Вот тут-то её и посетило откровение. Оказывается, листки не были бумагой или пергаментом, они были металлическими, но при этом такими же лёгкими и гибкими, как шёлк.

— Это же не человеческая технология, — Василиса застыла над кучей странных артефактов в полном недоумении, — выходит, историки действительно врут. Наверное, и с электричеством дело обстоит не лучше, — она скрипнула зубами с досады и принялась складывать листки обратно в ящик. — Плакала моя брошка, а заодно и репутация непогрешимого эксперта.

Даже будучи заполненным металлическими листками, ящик оказался не настолько тяжёлым, чтобы женщина с базовой физической подготовкой ни смогла бы затащить его по лестнице на верхнюю полку. Отдышавшись после трудов праведных, Василиса продолжила свои поиски и вскоре, как и ожидала, наткнулась на вполне достоверное подтверждение слов Германа. Дольше торчать в этой пыльной душегубке было бессмысленно, пора было возвращаться домой и честно признать поражение. Василиса быстренько уничтожила все следы своего пребывания в запретном архиве и направилась к выходу. Проходя мимо злополучного стеллажа с ящиком, она не удержалась от того, чтобы прошипеть что-то непечатное в адрес подлых врунов от истории. Именно этот момент старая лампа выбрала для того, чтобы снова погаснуть.

Пару секунд Василиса стояла в кромешной темноте, проклиная всё, до чего могла дотянуться её мысль, а именно лампу, ящик, листки с закорючками и, главное, продажных историков, из-за которых она и оказалась в таком незавидном положении. Наверное, ей стоило немного подождать, и свет снова осветил бы её путь домой, но в душе Василисы бушевал такой пожар, что ожидание для неё было хуже смерти. Женщина решительно выпрямилась и шагнула в темноту. Увы, как оказалось, это был весьма опрометчивый поступок, и наказание за нетерпеливость последовало незамедлительно. Василисина нога наткнулась на что-то гладкое и очень скользкое, и это что-то не преминуло выскользнуть из-под её ступни. В результате, она грохнулась на пятую точку, угодив копчиком аккурат на выщербленный кафель.

Шипя от боли и потирая ушибленное место, Василиса принялась ощупывать пол в поисках неожиданного препятствия, уже понимая, что это было такое. Вскоре её ладонь, как и ожидалось, наткнулась на металлический листок, который каким-то образом умудрился спрятаться от её зорких глаз. Как только иноземный артефакт оказался в руке Василисы, лампа снова зажужжала, как бы объявляя о скором пришествии света. Однако, вместе с жужжанием, раздался и ещё один звук, который сейчас был совсем некстати. Мягкие шаги зазвучали в конце коридора, медленно приближаясь к стеллажу, рядом с которым диверсантка от истории устроила себе вынужденный перекур. Засунув листок в сумку, она бесшумно отползла в дальний угол и укрылась за каким-то шкафом.

К счастью для Василисы, посетитель архива оказался не охранником, а просто работником с доступом. Не останавливаясь, он прошёл мимо её убежища и углубился в лабиринты стеллажей. Василиса не стала дожидаться, когда работник пойдёт назад и потихоньку пробралась к выходу. Об украденном листке она вспомнила только вечером, когда полезла в сумку за телефоном. Матово поблескивая, её трофей распластался на столе, словно приглашение к приключению, и Василиса, разумеется, приняла пас Игры. Первым делом она безжалостно вкрутила стоваттную лампочку в сорокаваттный патрон настольной лампы и принялась исследовать свою добычу.

В какой-то момент азартной исследовательнице показалось, что такие закорючки уже встречались в её реставраторской практике, и она полезла в личный архив, чтобы проверить своё предположение. Увы, предположение оказалось ложным, ничего похожего там и к помине не было, но чувство узнавания отчего-то никак не хотело покидать Василисину голову. Внезапно в этой голове всплыла совершенно нелогичная мысль о том, что закорючки являются не целыми рунами, а лишь их проекцией на плоскости. Откуда она это взяла, Василиса не смогла бы рассказать даже под пытками, но проникнув без спросу в её голову, эта мысль застряла там как рыба в сети. Недолго думая, Василиса принялась с жаром экспериментировать с артефактом, покрутила листок и так и эдак, согнула, скрутила в трубочку, попробовала смотреть на него расфокусированным взглядом, даже прошлась по поверхности горячим утюгом, но всё было тщетно, огрызки рун оттуда так и не показались.

Пока Василиса таким образом развлекалась, на город коварно спустилась ночь. Пообещав себе продолжить издевательства над краденым листком утром, она отправилась на боковую, однако среди ночи вдруг проснулась с чётким ощущением, что знает, как взломать закорючечный шифр. Василиса подскочила в постели, словно её ужалили, и прямо голышом бросилась рыться в ящике стола, куда она обычно сваливала ненужное барахло. Вскоре поиски увенчались успехом, и довольная экспериментаторша выудила из пыльной кучи стеклянную призму, полученную ещё в школе в качестве награды за победу в соревнованиях по плаванию. От долгого хранения в неподходящем месте стекло так сильно перепачкалось, что призма совершенно утратила прозрачность, так что Василисе пришлось потратить едва ли ни полчаса, чтобы довести свой прибор для чтения закорючек до требуемой кондиции.

Впрочем, сетовать на потею времени было бы верхом неблагодарности, так как приложенные усилия полностью окупились. Как только рассеянный призмой свет коснулся заветного листка, тот словно растворился, превратившись в полупрозрачную сферу, сплошь покрытую объёмными рунами, напоминавшими не то вьющиеся растения, не то рисунок на шкуре невиданных зверей. Василиса так и застыла с открытым ртом. Да, она не ошиблась, эти знаки были ей знакомы, но только не по её