– И закусочную, – добавил Карен.

– Скорее всего, – не стал спорить бармен.

– Маша ничего тебе не говорила про своих родных?

– Нет, – покачал головой бармен, – Света как-то спросила её, мол, откуда ты, где папа, мама, так Маша сразу замкнулась и лицом угасла, точно в её душе кто-то лампочку выключил.

– Вот это меня и смущает, – пробормотал хозяин и отправился по своим делам.

– А нам-то что за дело, оттуда она и кто её родители, – сказал ему вслед бармен.

Ничего не замечающая Маша продолжала мечтать, что пока она будет отсылать маме на лечение деньги, которые зарабатывает у Карена, а потом найдёт работу, где платят много. Очень много. И тогда она сможет отправить маму на лечение за границу. Попросить денег в долг у Карена ей не приходило в голову.

А ведь не так давно она пыталась попросить, даже вымолить деньги, но над ней жестоко посмеялись. К Машиным глазам подступили слёзы, и она, остановившись, стала вытирать их тыльной стороной руки.

Заметивший перемену в настроении девушки бармен пробурчал себе под нос:

– Всё-таки Карен прав, не поймёшь, что у неё внутри, не девушка, а вещь в себе.

Мирослава решила поговорить с клиентом в городе. Приглашать Сергея к себе или встречаться у него она не захотела по каким-то неосознанным внутренним ощущениям.

Поэтому встреча была назначена в кофейне «Старая мельница». Заведение это вполне демократичное по ценам, к тому же весьма уютное.

Мирослава планировала прийти раньше Сергея. Но он всё-таки опередил её, поняла она, заметив на стоянке его автомобиль.

«Не иначе как за час до встречи приехал», – улыбнулась она невольно про себя.

Зайдя в кофейню с ясного морозного и светлого дня, она постояла пару минут, давая привыкнуть глазам к лёгкому полумраку помещения.

На столиках горели разноцветные свечи, шевеля маленькими язычками огня. На стенах колыхались большие языки пламени, правда, были они нарисованными, а иллюзию их движения создавала искусно запрятанная подсветка.

Сергея она заметила сидящим за столиком совсем недалеко от входа. Вероятно, он боялся не увидеть детектива и поэтому выбрал именно этот столик. Перед Юргеневым стояла полупустая чашка кофе, на тарелке лежали крошки от пирожного.

– Привет, – сказала Мирослава, усаживаясь за столик напротив него.

– Ой, простите! Здравствуйте. – Он приподнялся со стула.

– Сидите, пожалуйста, – улыбнулась она.

– Простите, я задумался.

– Я так и поняла.

– Вы разгадали мой сон?! – спросил Сергей, с пылким нетерпением заглядывая ей в глаза.

Мирослава улыбнулась.

– Отгадывание снов не входит в круг обязанностей детектива.

– Я понимаю… – уныло проговорил он.

– Всё, что мне пришло в голову, это то, что где-то недалеко от вас находится человек, который небезразличен Олегу.

– Но я не знаю, кто это может быть. Разве только Юлия?

– Я тоже думала об этом. Но мне кажется, что это не она.

– Ну уж точно не Анна, – горько улыбнулся Сергей.

– Тут я соглашусь с вами.

– Но больше и нет никого! – Сергей развёл руками.

– Возможно, это одна из пассий вашего друга.

– С чего бы ему о бывших пассиях беспокоиться?

– Может быть, одна из них беременна?

– Не может этого быть!

– Почему?

– Во-первых, потому, что Олег был всегда предельно осторожен. Во-вторых, у них с Анной не было детей.

– Может, это была не его вина? – перебила Мирослава.

– Может, – легко согласился Юргенев. – Но тогда, в-третьих, Олег не имел пассий с тех пор, как стал жить с Юлей.

– А Юля говорит другое.

– Что?!

– Вешнякова утверждает, что собственными глазами видела, как её возлюбленный обнимал в ресторане другую девушку.

– Но этого не может быть, – растерянно пробормотал Сергей.

– Я думаю, что Юлии можно верить, – заметила Мирослава.

– И что вы теперь хотите?

– Найти эту девушку.

– Каким образом?!

– Есть у меня одна идея…

– Всё равно, я не верю, что кто-то забеременел от Олега.

– Верю или не верю, не имеет значения. Мы должны прояснить ситуацию.

– Если бы была девушка, носящая ребёнка Олега, она, узнав о его гибели, непременно объявилась бы! – горячо заговорил Сергей.

– Не факт.

Мужчина опустил голову, и создавалось такое впечатление, что он внимательно изучает крошки на своей тарелке.

Мирослава оторвала его от этого занятия.

– Скажите мне лучше, в каких отношениях были Анна Владимировна Чекурова и Кирилл Наумович Бумазейкин?

Сергей поднял на детектива изумлённый взгляд.

– Анна и Бумазейкин? – переспросил он.

Мирослава кивнула.

– Да ни в каких они не были отношениях!

– В таком случае вам не кажется странным, что именно тогда, когда Анна узнала, что осталась с носом, Бумазейкин приложил массу усилий, чтобы навести подозрение на вас?

Сергей пожал плечами.

– Я представления не имею, что за затмение нашло на Кирилла Наумовича! Может, съел чего-то?!

– Может, и съел… А вы не слышали о том, что Бумазейкин игрок?

– Краем уха, – нехотя отозвался Юргенев.

– От кого?

– От Олега.

– А он не говорил вам, что появились какие-либо финансовые проблемы?

– Не припомню такого.

– Напрягите свою память! – настаивала Мирослава.

Юргенев задумался, потом тряхнул головой.

– Нет, мне Олег ничего об этом не говорил.

Несмотря на то что световой день прибавился, небо всё-таки ещё довольно рано покрывалось румянцем вечерней зари.

Мирослава понимала, что навряд ли Наполеонову так быстро удалось узнать что-то о финансовом состоянии фирмы. И всё-таки в этот вечер она ждала его с нетерпением.

Но Шура явился явно не в духе, начальство требовало скорейшего раскрытия преступления, а крепкой ниточки, за которую можно было бы потянуть, не находилось. Единственным подозреваемым оставался Сергей Яковлевич Юргенев. Но Наполеонов и сам уже не верил в его виновность.

Морис приготовил на ужин утку с яблоками, салат из свежих, хотя и тепличных, но местных овощей и любимые пирожные Шуры – «Наполеон».

Глядя на накрытый стол, Наполеонов повеселел.