Я набрала воздуха в легкие:

– Мэри Поппинс[12], Элизабет Беннет[13], та эльфийка-оракул из «Властелина колец» – в смысле, которая еще так жутко выглядит в одной из сцен, – профессор Макгонагалл, в чем-то и Гермиона Грейнджер[14], тетя Мэй[15], мисс Хани[16], Скарлетт О’Хара[17], Минни Уокер…[18]

– О’кей! – воскликнул Исаак. – О’кей. – У него приоткрылся рот, всего на мгновение, после чего он улыбнулся. – Хорошо. Больше никакого Йоды.

– Великолепно. – Я указала на раковину. – А теперь мой голову, Картофельная Завитушка, чтобы я могла начать.

Рассмеявшись, Исаак нагнулся над раковиной. Когда он закончил, я протянула ему полотенце. Он вытер мокрые волосы, а потом сел на стул.

– Оторвись по полной, – со смирением в голосе произнес он.

– Вот только не надо так грустно смотреть. Я делаю как лучше, а не хуже. Доверься мне.

– Сойер, – сказал Исаак, позволяя мне расправить полотенце у него на плечах. – Если бы я – по каким бы то ни было причинам – тебе не доверял, то ты, я и эти ножницы никогда бы не оказались в одном помещении.

– Ты не пожалеешь, – пробормотала я и выудила из кармана брюк расческу, которую принесла с собой из дома. – Можешь чуть-чуть подвинуться вперед вместе со стулом, чтобы я могла и сзади подходить?

Он подвинул стул вперед. Встав перед ним, я сперва провела пальцами по его волосам.

Все мускулы в теле Исаака напряглись.

Я осторожно начала расчесывать его кудри.

Он сжал руки в кулаки.

Господи Боже. У меня не получится ничего сделать, если Исаак при этом будет выглядеть так, будто его привели на казнь. Я судорожно подыскивала тему, чтобы его отвлечь.

– Какой у тебя любимый музыкант? – в конце концов спросила я.

Если Исаак и понял, чего я добивалась этим вопросом, то виду не подал.

– Трудный вопрос.

Я кивнула.

– Точно. Закрой глаза. – Он колебался всего секунду, а затем выполнил мою просьбу. Я продолжала расчесывать ему волосы. – Тогда спрошу по-другому: какой артист сильнее всего повлиял на тебя за всю твою жизнь?

– Артуро Бенедетти Микеланджели, – выпалил он.

– Впервые слышу это имя, – призналась я.

– Он был пианистом. Настоящей легендой. Если ему не удавалось сыграть мелодию идеально, он ее не играл. Даже отменял концерты, когда был недоволен собой. В отличие от остальных пианистов он имел не особенно большой репертуар, зато играл он как никто другой. Он был… – Исаак осекся и поднял глаза на меня. Я абсолютно этого не заметила, но мои руки у него на голове замерли.

– Он был? – напомнила я.

Исаак опять опустил взгляд.

– Он был моим примером, когда я еще играл, – проговорил он, и щеки у него при этом порозовели.

Я отделила часть волос и зажала первую прядь между пальцами.

– А я даже не знала, что ты играешь на пианино.

Он повел плечом:

– В пять лет я начал брать уроки у нашей соседки. Ей за это разрешалось кататься у нас верхом, когда захочется. Играл я до восемнадцати лет. Сейчас уже потерял форму.

Я подрезала первую прядь. Она была всего с два больших пальца в ширину, но Исаак все равно вздрогнул.

– Наверняка ты просто так считаешь, потому что ты такой же перфекционист, как Артуро Бене… что-то-там.

Глаза Исаака следили за каждым волоском, который падал около него на пол. Однако он не жаловался и в итоге сказал:

– Артуро Бенедетти Микеланджели. Теперь мне хочется показать тебе один из его старых концертов.

– Посмотрим, когда приведем твои волосы в порядок. Это будет наградой, если продолжишь хорошо себя вести. – Я поиграла бровями, и Исаак засмеялся.

– Договорились.

Я мягко стукнула его по плечу:

– Только у кого-то вроде тебя любимый музыкант – мертвый пианист.

– Я же странный.

– Это тоже нормально. Просто чувствуешь себя немножко глупо, отвечая на тот же вопрос: «My Chemical Romance».

– My Chemical Romance тоже крутые.

Ухмыльнувшись, я обошла вокруг стула, чтобы добраться до его затылка.

– Между прочим, многим девчонкам среди моих знакомых нравятся парни-музыканты.

Исаак явно не знал, что на это ответить, потому что выдал лишь:

– Мм.

Похоже, ему действительно встречалось мало женщин, которые говорили – или показывали – ему, что он привлекателен. Я невольно задалась вопросом, что же такого должна была сделать его бывшая, чтобы так растоптать его уверенность в себе.

– А что насчет твоей бывшей? Она ведь наверняка тоже думала, что это сексуально. Или как минимум романтично.

– Может быть, – пробормотал Исаак.

Нельзя было не увидеть, что ему неприятна эта тема, и при обычных обстоятельствах я бы не стала допытываться. По собственному опыту знала, как раздражает, когда люди не замечают, что лезут в слишком личное и желают выяснить то, что их совершенно не касается. Однако в случае с Исааком у меня создалось впечатление, что опыт с той загадочной бывшей подружкой оставил свои следы.

– Как вы вообще сошлись?

Исаак шумно вдохнул, а потом медленно выдохнул. Он опустил голову, что было мне на руку, так как облегчало доступ к волосам прямо над шеей.

– Я учил ее верховой езде, – сказал он, обращаясь больше к полу, чем ко мне. – Она… кхм.

Я не торопила его и ждала.

– Она была лучшей подругой моей мамы. – Он откашлялся. – И есть. Она лучшая подруга моей мамы.

О. Я опустила руки. Мысли в голове перепутались.

– Сколько… эмм…

Исаак, кажется, уловил мой вопрос.