должности в правительстве, СМИ, юриспруденции и так далее. Однако в экстремальных формах перепроизводство ведет к тому, что несостоявшиеся представители элиты, будучи преисполнены негодования, создают собственные статусные игры – и встают в оппозицию к тем, кому улыбнулась удача. Они начинают войну за статус, нападают на правящий аппарат и дестабилизируют его. Голдстоун проследил такую динамику в годы, приведшие к гражданской войне в Англии, Французской революции, кризисам в Китае и Турции. Мы снова видим: после того как статусные игры перестают приносить ожидаемые награды, наступает хаос и вершится история.

Даже когда общества не доходят до перепроизводства элиты и революции, статусная игра способна укротить и свергнуть правителей. Так было с цивилизациями, которые существовали веками. Когда жадные до статуса имперские силы завоевывают народ, они назначают себя его элитой. Поколения сменяют друг друга, коренные народы ищут статуса и всё чаще играют в имперские игры, принимают правила и символы элиты: говорят на их языке, поклоняются их богам, работают на их институты. В конце концов, охваченные желанием полной и безоговорочной принадлежности к элите, они требуют равного статуса, зачастую весьма агрессивно, в форме гражданского неповиновения, судебных исков или насилия. Тогда начинается падение основателей империи. Историк профессор Юваль Ной Харари описывает это как «цикл развития империй», с помощью которого имперские игры «переваривают» завоеванные культуры и продолжают «процветать и развиваться», даже после того как от основателей империи давно избавились.

Именно эта объединительная динамика создала такие крупные цивилизации, как Китай и Индия. Британия принесла Индии угнетение, убийства, эксплуатацию, но она же и объединила то, что было до этого «пестрой мозаикой воюющих царств, княжеств и племен»[28], основала ее юридическую систему, построила железные дороги, жизненно важные для экономики, и создала до сих пор работающую административную структуру. Во время британского колониального правления «множество индийцев с пылом новообращенных приняли западные идеи, в первую очередь понятия о самоопределении наций и правах человека, и возмутились, когда англичане отказались блюсти свои же принципы и предоставить индийцам либо равные права граждан Британской империи, либо независимость»[29], – пишет Харари. Эта модель стремления к статусу преобразовала мир. Большинство сейчас живущих на свете людей играют по правилам и с использованием символов своих поверженных владык.

Скрытые правила статусной игры помогали двигать вперед человеческую историю. На протяжении сотен и тысяч лет наши бесконечные устремления вели к вторжениям, порабощению, революциям, угнетению и цивилизации. Что не удивительно. В конце концов, историю делают люди, а люди рождены, чтобы играть.

15. Становясь игроком

Современные западные общества живут историей, согласно которой, если сильно захотеть, мы сможем добиться чего угодно. Открой дверь, сделай шаг вперед, рискни. Этот культурный миф призывает нас ставить перед собой высокие цели вроде полета на Луну. Но реальность достижения высоких целей состоит в том, что для полета на Луну потребуются годы тренировок, миллионы долларов, поддержка космического агентства и ракета. Без этого вы упадете на землю и расшибетесь. Чтобы успешно долететь до Луны, нужно обладать определенными качествами и подготовкой. И, скорее всего, у вас их нет.

Печальная правда в том, что на самом деле мир не похож на базар, полный игр на любой вкус. Мы вступаем в определенные игры по нескольким причинам, и зачастую у нас нет возможности на них повлиять. Во-первых, игры, как правило, возникают между людьми со схожими чертами характера и складом личности. Учителя, солдаты, политики, комедианты, космонавты и кошачьи парикмахеры, участвующие в соревнованиях по грумингу, – это сообщества в чем-то похожих людей. Никто не выбирает, какой склад ума ему достанется, – будет ли он уверенным в себе или скромным, гением, экстравертом, любить бокс или литературу, курить травку, увлекаться политикой (левого или правого толка). Подобные вещи в основном зависят от особенностей развития нашего мозга и от прожитого опыта.

Три главные силы сообща подталкивают нас в заданных направлениях: гены, воспитание и группы, в которые мы вливаемся. Мы уже знаем, как, особенно в детстве, мозг выуживает информацию из окружающей его среды и формирует нас в соответствии с полученным знанием. Но на самом деле такая заточка начинается еще раньше. Примерно 86 миллиардов нейронов мозга формируются в утробе матери, как и большинство элементов наших гормональных и нейрохимических систем. Речь идет о биологическом «движке», с помощью которого мы обрабатываем реальность, – и его устройство уникально у каждого человека. На что именно он заточен, зависит частично от случайных биологических событий, частично от инструкций, закодированных в генах, которые мы наследуем от родителей. Набор хромосом сильно влияет на способы восприятия и нашу реакцию на игры. Например, считается, что от области мозга под названием амигдала[30] и от уровня серотонина зависит степень нашей тревожности. И так же, как нет двух людей с одинаковыми отпечатками пальцев, нет и двух одинаковых миндалевидных тел или серотониновых систем. Так уж случилось, что некоторые люди обладают повышенной чувствительностью к угрозам – их тревожный механизм запускается легче, чем у других. Они более нервные, осторожные и чувствительные к критике. Иногда им тяжелее сходиться с другими.

Особенности личности людей сильно влияют на то, в какие игры они в конце концов будут играть. Людей с повышенной тревожностью и прирожденных любителей риска будут привлекать разные игры. Во время нашего интервью специалист по психологии личности профессор Дэниел Неттл предугадал, что, поскольку я писатель, для меня характерны такие черты, как невротизм и открытость опыту. Я прошел тест на определение типа личности и обнаружил, что профессор был прав. По мнению ученых, «на работу, за которой мы проводим существенную часть своей жизни, и на получаемый от нее престиж и доход по крайней мере частично влияют гены, унаследованные нами от родителей». Генетик профессор Роберт Пломин считает, что вклад генов в то, кем мы становимся, «не просто статистически значим – он огромен».

Гены влияют и на то, насколько успешными мы будем. Люди, запрограммированные испытывать более сильный восторг и чувствовать себя вознагражденными, когда побеждают, с большей вероятностью станут состоятельными. Большинство миллиардеров стали миллиардерами, потому что ужасающе конкурентоспособны. Они могут быть экстравертами, которым, как считает Неттл, «присуща амбициозность», и они «готовы очень усердно работать в погоне за славой или деньгами». Еще более успешны те, у кого есть выдающаяся способность к самоконтролю. Это связано с такой человеческой чертой, как собранность, которая является «самым надежным признаком всестороннего успеха в профессии».

Итак, мы рождаемся с унаследованными тенденциями, с набором склонностей, в колее, направляющей наше развитие. Но гены – не судьба и