разбирающейся в деле лучше тех, кто вокруг, и продолжающей совершенствоваться. Наше самоощущение присасывается к каждой игре, как некий паразит, впивающийся в организм и вытягивающий оттуда то, что ему нужно. Наша индивидуальность сливается с игрой, становится размытой, а наши нравственность и восприятие реальности приспосабливаются к ее особенностям. Вот к чему сводится наша взрослая жизнь. Мы – сумма игр, в которые играем.

16. Верить в иллюзию

Наш излюбленный нарратив о человечестве рассказывает о героическом пути прогресса. О стреле истории, следах на песке, нашем общем божественном предначертании. Подобное убеждение повсюду способно найти себе доказательства: в быстро развивающихся науке и технологиях, растущем уровне жизни. Последние 500 лет мы переживаем научную революцию и так называемое просвещение – два великих интеллектуальных движения, которые привели нас к чудесам современного прогресса и опровергли иррациональные верования прошлого. У нас больше нет причин цепляться за безумные идеи. Тогда почему же миллиарды людей все-таки не могут их отпустить? Почему мы остаемся суеверными, внушаемыми и религиозными? Живучесть иррационального остается загадкой. Но статусная игра предлагает объяснение. Люди – не герои, шагающие по полному чудес пути прогресса, а игроки, запрограммированные играть. Чтобы добиться в играх успеха, мы ищем сторонников с высоким статусом. Когда мы их находим, включается наш механизм «подражай – льсти – приспосабливайся». Мы копируем не только их поведение, но и их убеждения. И чем больше мы верим, тем выше поднимаемся. Итак, стимулом является вера, а не правда.

Именно так мы приходим ко многим своим самым сокровенным убеждениям. Может показаться, что мы выбираем их, как повар составляет рецепт, внимательно анализируя многообразие вариантов, прежде чем сделать выбор. Но обычно мы верим в то, во что верят наши группы, и покорно копируем взгляды наших элит, принимая мир таким, каким видят его они. Так играют в статусные игры, и так работает человеческая культура. Трудно ожидать, что мы лично проверим каждый факт, на который вынуждены полагаться; вместо этого мы смотрим вверх, ожидая указаний. У нас есть вера. Мы веруем. И иногда мы умудряемся поверить в полное безумие.

Это хорошо знает Маранда Динда. В 2012 году она в свои 18 лет готовилась рожать ребенка дома в сельском районе Пенсильвании. Но найти подходящую свободную акушерку было непросто. На это потребовались месяцы. Зато когда семья Маранды наконец нашла акушерку, та превзошла все ожидания. В день первой встречи акушерка появилась в доме, нагруженная пакетами, книгами, журналами, со стетоскопом. Она вела себя дружелюбно, но по-деловому. Акушерка уселась в старое деревянное кресло-качалку, купленное Марандой на гаражной распродаже. Десять лет работы за плечами, восемь собственных детей – эта женщина была настоящей находкой для беременной Маранды. «Она казалась надежной и умной», – вспоминает женщина. Акушерка задала серию стандартных вопросов:

– На каком вы месяце?

– Как себя чувствуете?

– Какую выбрали кроватку?

А потом вдруг неожиданно спросила:

– А вы не думали об отказе от вакцинации?

«Я не знала, что она имеет в виду, – рассказывала Маранда. – Вакцинация была для меня чем-то, что просто берут и делают. Идешь к врачу, и он делает укол. Это как оплата счетов за электричество или заправка машины. С тем же успехом акушерка могла спросить: „Вы пробовали не заправлять машину? Не думаете ли попробовать?“»

«Не понимаю, о чем вы», – ответила Маранда акушерке.

Дальше она сидела в собственной гостиной и слушала пересказ какой-то новой для себя, дикой фантазии. Акушерка рассказала, что, когда вакцинировали ее первого ребенка, все изменилось во мгновение ока. Бам! – он получил вакцину и заболел аутизмом. В его глазах погас свет. И разве Маранда не знает, что от вакцин у ребенка может развиться диабет? А потом всё обставят так, как будто вы его били? Это один из побочных эффектов – ребенок выглядит прямо как будто над ним издевались. И тогда служба опеки может забрать малыша. «Но в любом случае, – подвела итог акушерка, – вы должны сами принять решение. Все зависит от вас. В гугле много первоклассной информации».

После ухода акушерки Маранда принялась исследовать этот вопрос. Она прибегла к помощи гугла, как ей и сказали. Маранда напечатала в поисковике «почему не стоит вакцинироваться». И система выдала ей кучу информации: алфавитный перечень ингредиентов вакцин и объяснения, почему они опасны, блоги, где подробно описывалось, как дети заболевали эпилепсией и умирали после вакцинации, видео о «большой фарме» и денежных премиях, которые платят докторам за то, что они травят детей. Маранда зашла по ссылке на сайт доктора Джозефа Мерколы, «одного из лучших авторов New York Times, награжденного призом „За радикальные изменения в сфере здравоохранения“». Все выглядело профессионально. Убедительно. МЕРКОЛА: СТАНЬТЕ ХОЗЯЕВАМИ СВОЕГО ЗДОРОВЬЯ. На момент написания этой книги в заглавной статье заявлялось: «По данным исследования, в котором приняли участие 7850 человек, у вакцинированных детей в 22 раза повышается уровень заболеваемости ушными инфекциями, в 32 раза – синуситом, в 4 раза – аллергией, в 2 раза – астмой, в 4 раза – сенной лихорадкой, в 3 раза – СДВГ, в 19 раз возрастает риск расстройств аутистического спектра. И все же 98 % родителей делают своим детям прививки».

Затем Маранда заглянула в фейсбук. «Фейсбук стал главным источником информации, – вспоминает она. – Ты находишь в фейсбуке группу, вступаешь в нее, и она тебя засасывает». Одна из групп называлась «Хорошие матери сомневаются в вакцинах». Маранда запостила первый комментарий, заявив о себе как о «сомневающейся в вакцинации». Ждать пришлось недолго. Сообщество навалилось на нее, как слизни на земляного червя. «Меня бомбардировали сообщениями: „Я была няней и повидала, какой вред наносят вакцины“, „У меня пятеро детей, я вакцинировала первого, и вот что вышло“, „Я исследую этот вопрос 35 лет“». Эти истории завораживали Маранду и одновременно приводили в ужас. Но вместе с тем она почувствовала себя лучше. Маранде было 18 лет, все ее друзья учились в колледже, вокруг не было матерей, с которыми можно поговорить, кроме ее собственной. «Мне стало тепло и уютно».

Но вовлечение Маранды в группу происходило не только за счет награды в виде связи. «Я действительно уважала сильных и уверенных в себе женщин, – рассказывает она. – Я выросла в женской семье. И я думала: „Посмотрите только на этих матерей, на этих опытных женщин, которыми я окружена. Они намного умнее меня. Я не знаю, что делаю, а они все знают“. Это было как… представьте, что вы маленький ребенок, который мечтает стать пожарным, и приходите в пожарную часть, видите всех этих здоровых, полных сил борцов с огнем,