А потом… попал в охранники, караулившие наши русские железные дороги от русских партизан, помогал возить на фронт немецкую армию. Полоцк, Борисов… Голос его начинает затихать, становится неровным. На партизан ходить приходилось, гнали… «Правда, Богом клянусь, нет на мне родной крови. Но мне никто никогда не поверит. Мы все были власовцами и знали, что ждет нас петля или пуля от своих». Когда началось наступление советских армий, бежал в западные зоны Германии – преследовал страх, что выдадут русским. Так и пришла мысль уехать куда-нибудь далеко-далеко, на край света. Среди русских девушек, освобожденных победой из концлагерей и от принудительной работы на заводах и в поместьях, нашел себе такую же неприкаянную душу, и уехали они в неведомую страну Перу, где и создали крошечную молекулу русской жизни.

Здесь родились их двое детей, здесь они разбили такой же огородик, как в любом пригороде, обустроили погреб для привычных солений (в тропиках никто не консервирует овощи) и доживали жизнь почти забытые, как на необитаемом острове. Жена умерла пару лет назад, и теперь Дмитрий Мефодьевич просил только об одном: «Примите Петьку и Олесю на Родине, они же чистые, незапятнанные русские. Пусть вернутся в родное Ставрополье и продолжат наш род казачий. Я останусь здесь с женой, мне домой ход заказан!» Последние слова уже произносились с надрывом. Могучий, казалось, мужчина на глазах поник, завял, в голосе слышалась смертная тоска от растерзанной жизни.

Я не полностью поверил в искренность исповеди, наверное, не все рассказал мне солдат РОА о своих делах в военное лихолетье, но кто же должен нести самую главную ответственность за миллионы разоренных домов, миллионы изувеченных судеб, за трагедию народа? И ответ только один: те, кто захватил право решать судьбу страны. За то, что немецкие армии дошли до Сталинграда, выморили голодом Ленинград, унесли жизни 27 млн людей, ответ перед историей будут нести Сталин и те, кто по его доверенности проводил политическую и военную линию партии. Власовцев, пошедших ради спасения своей жизни на службу к немцам, мы безжалостно, без суда и следствия уничтожали. Вред, нанесенный ими, велик, но не идет ни в какое сравнение с тем, что натворили многие тогдашние политические и военные руководители.

Сколько их, перемещенных русских, разбросано по всем странам и континентам. Мы говорим о трех волнах эмиграции: послереволюционной, военной и диссидентской. Вряд ли какая другая страна знала такие мощные демографические интеллектуальные протуберанцы на протяжении всех 70 лет. Но теперь начинается четвертая волна – экономическая – эмиграции из разоренной, неустроенной России. Не окажется ли она «девятым валом» для нашего народа? Редко-редко кто из эмигрантов возвращается окончательно на свою бывшую родину. Бывает, наедут, бросят благотворительную копеечку, организуют вечера «в свою честь» да и вернутся в удобный для жизни Запад. Это я говорю о холеных удачниках, а простой русский так и остается навек на чужбине, не забыв о Родине, но забытый ею.

Возвратившись в Москву, я подготовил список своих «связей» с подробными характеристиками, чтобы вновь создаваемая резидентура начала работать не с нуля. Тем более что с некоторыми «связями» отношения зашли достаточно далеко и перед ними уже можно было ставить конфиденциальные задания.

На пару месяцев я остался во главе латиноамериканского отдела из-за болезни своего непосредственного шефа, и, как на грех, в это время случился один из самых неприятных «проколов» – захват нашего разведчика при попытке изъять содержимое тайника. Провал случился в Аргентине, где работала пара нелегалов, контакт с которыми изредка поддерживался через тайники. И в этот драматический день наш работник, действовавший под прикрытием дипломатической должности, вышел на операцию, заключавшуюся в том, чтобы взять закамуфлированный контейнер с материалами из скрытой зеленью ниши в каменном заборе. При подходе к месту расположения тайника работник заметил крытый автофургон, припаркованный у тротуара малопроезжей улицы. Что-то беспокойное шевельнулось в душе. Мы и теоретически, и практически знали, что всякие крытые кузова могут использоваться как передвижные наблюдательные посты, они легко маскируют оперативную технику. Появление таких фургонов около жилых домов сразу же приводило в действие дополнительные ресурсы осторожности и внимания.

Но можно понять и разведчика, который перед выходом к тайнику несколько часов старательно «проверялся», окончательно убедился в отсутствии наружного наблюдения и теперь должен был решить, идти или не идти к тайнику только потому, что недалеко стоял крытый грузовик. Ведь может быть сто естественных причин, почему он стоит здесь! Идти – значит чуточку рисковать, не ходить – значит упрекать самого себя потом за мнительность, казнить за невыполненное задание. Каждый решает, как ему подсказывает его сердце. Знаю людей, которые чутьем дикого зверя улавливали опасность и выскальзывали прямо из захлопывающегося капкана, поставленного ФБР. Бывало, однако, и иное. И в этот раз работник рискнул. Стоило ему только опустить руку в нишу, как немедленно вспыхнули заранее поставленные скрытые прожектора, завыла сирена, из злополучного фургона с гиканьем выскочила группа захвата и кинулась к разведчику. Оглушенный криками, ослепленный режущими лучами, наш товарищ с зажатым в кулаке контейнером бросился бежать. Сработали все защитные инстинкты, спасти в этом случае могли только ноги. К счастью для него, контрразведка не позаботилась о сплошном кольце оцепления, ибо полагала, что он будет парализован светошумовыми эффектами. Не тут-то было! Он понесся, как лань. Отбежав в темную часть улицы, еще слыша за собой топот погони, он со всего размаху запустил далеко за ряд особняков, в густоту их садов, контейнер, имитированный под камень. Ищи-свищи теперь улику! Дальше уже бежалось легче, раскованнее, стресс всегда отступает перед физическими нагрузками. Ему самому не поверилось, когда, оглянувшись, он не увидел преследователей. Пробежав еще два-три квартала по зигзагообразному случайному маршруту, он перевел дух. Ну, слава богу, оторвался!

Но радость оказалась преждевременной. Больше часа он бродил по улицам, пока наконец не решил возвратиться домой. Нервное утомление дало себя знать. Он вышел на широкую проезжую улицу, остановил проходившее такси и уже открыл дверцу, когда сзади на него навалились трое. Да! Весь район был оцеплен, были предупреждены все полицейские посты, всюду рыскали машины поиска, и в последний момент они увидели его. Дальше были полицейский участок, требования отдать контейнер, побои, камера. На другой день удалось выручить товарища, еще через день он уехал из страны. Только потом стало известно, что контрразведка вышла на тайник с другой стороны, со стороны нелегала.

Хотя и говорят, что «за одного битого двух небитых дают», все-таки такой ценой приобретать опыт не следует. В работе за рубежом нам не раз приходилось терять боевых товарищей в сомнительных обстоятельствах, смахивающих на преднамеренное убийство. Были случаи, когда группа вроде бы уголовников догоняла машину разведчика в пустынном месте и в упор расстреливала его. Один из наших товарищей погиб, когда на загородном шоссе стал менять одно из лопнувших колес. Стоило ему, съехавшему на обочину, открыть багажник, чтобы достать домкрат, как сзади в него ударила незнакомая и невидимая машина, переломившая ему ноги и тазовые кости. Смерть наступила почти мгновенно. Убийцы исчезли.