немного сострадания, что делало его гораздо лучшим партнером по танцам, чем Энтони.

– Ваше Высочество, – я присела в реверансе перед принцем, моя рука горела, но я стиснула зубы, чтобы не выдать этого.

Он вывел меня на танцплощадку, повернув мою руку так, чтобы видеть царапины на пальцах, его глаза отслеживали следы крови, но он, казалось, был не особо заинтересован. По крайней мере, не так, как я ожидала от вампира, увидевшего свежую кровь.

– Хм. Кажется, он снова распускает руки. Герцогиня будет в бешенстве, – он изобразил притворную дрожь.

Я моргнула, глядя на него.

– В вашем голосе звучит почти страх.

– Однажды она избила меня деревянной ложкой, а когда та сломалась, пригрозила проткнуть меня тем, что осталось.

У меня отвисла челюсть.

– Что?

Его улыбка была заразительной.

– Мне было двенадцать, я положил порошок от зуда в ее ящик для белья, – ухмылка принца стала шире, и я не смогла сдержать смех.

– Не может быть. Вы мне лжете.

– Я неделю не мог сидеть и большую часть этого времени не спал из страха, что она выполнит свою угрозу, – он наблюдал за мной так, словно пытался заглянуть в мою голову.

– Что?

– Любопытно. Все это. Очень любопытно.

Он развернул меня, затем осторожно притянул к себе. Но не слишком близко.

Его улыбка была яркой и чересчур широкой. Улыбка того, кто использовал смех, чтобы скрыть боль. И крохотной части меня было больно за него, что было глупо. Он не был моим другом. Просто еще один из моих похитителей. Хоть и очаровательный.

– Мне любопытно, чем ты заинтересовала моего брата, – сказал он, все еще улыбаясь.

Я моргнула.

– Постойте. Я думала, ваших братьев зовут Доминик и Эдмунд? Тот тролль сзади тоже ваш брат?

Наверное, не самое лучшее, что можно сказать принцу.

– Боги, нет! – он расхохотался. – Эн-врунишка просто Граф царства и настоящий…

– Идиот? – предложила я.

Уильям подмигнул.

– Среди прочего. Нет, я имею в виду своего брата Доминика.

– О, ему я уж точно не интересна, – поправила я с резким смешком. – Я совершенно уверена, что он меня ненавидит.

Уильям медленно покачал головой:

– Нет. Если только мне не померещилось, он определенно не ненавидит тебя, Сиенна.

– Могу я спросить… почему он Генерал, а вы двое – принцы?

– Он ублюдок, – ответил Уильям, пожимая плечами.

– Да, я знаю, но почему он не принц?

Глаза Уильяма широко распахнулись, а рот приоткрылся, обнажив кончики клыков. Чудо из чудес, он откинул голову и расхохотался так сильно, что ему пришлось прекратить танцевать, и это привлекло всеобщее внимание.

– Убейте меня, как смешно. Да, время от времени он бывает ублюдком, но он в самом деле бастард, – он покачал головой. – Позволь мне объяснить… Нет, это слишком долго. Тогда подведу итог. Король – его отец, но Доминик получился по неосторожности.

Уильям снова прижал меня к себе, хотя песня изменилась, и ему следовало сменить партнершу. Еще больше взглядов последовало за нами. Мне это не нравилось. Я взглянула на свой кулон и увидела, что он светится тем же нежно-розовым, что и раньше. Так что Уильям, по крайней мере, не испытывал ко мне вожделения.

– И это значит, что он не может быть наследником трона?

– Именно так, – признал он, кивнув. – Нечестно, на мой взгляд, но это так.

Мы еще раз прошлись по танцплощадке, и если на нас смотрели, когда Уильям смеялся, это было ничто по сравнению с тем, что происходило сейчас.

Энтони, Граф как-его-там, пристально смотрел на нас, в его взгляде была настоящая тяжесть, и раны на моей руке заныли, словно он снова меня поцарапал.

Герцогиня постукивала пальцами по подбородку, не спуская с нас глаз.

И даже Наследный Принц удостоил нас своим вниманием. Его взгляд был… холодным, до озноба, который я чувствовала везде, где моя кожа была обнажена перед его взором.

Уильям ни разу не притянул меня ближе, чем было уместно. Между нашими телами было пространство шириной с Библию. Мой кулон продолжал тускнеть, из розового становясь полупрозрачным. Именно так, как и говорила Герцогиня. Какое бы желание ни вызвал во мне Эн-врунишка, теперь оно исчезло. По крайней мере, камень не был полностью лишен цвета.

– Очень, очень интересно. Ты ведь не сильно-то нас боишься, правда? От тебя совсем не пахнет страхом, – сказал Уильям, разворачивая меня и держа за одну руку.

Поправка. Я не боялась его. Но страх был. Застрять здесь навечно, живя как заключенная. Сделать одно неверное движение и быть пронзенной стрелой. Страх подвести Джордана и обречь его на ту же потенциальную участь. Уильям неправ. Я боялась. Просто очень, очень хорошо скрывала это.

– Как бы ни было с тобой прекрасно, я должен отпустить тебя, – сказал он, ослабляя хватку. Слова Доминика о том, чтобы держаться подальше от Наследного Принца, зазвенели у меня в ушах, я сделала шаг назад. Эдмунду явно было очень интересно наблюдать за Уильямом и за тем, с кем он проводит свое время. Только по этой причине мне было лучше откланяться.

– Полагаю, есть и другие, желающие станцевать с вами. А я должна заняться своими царапинами.

Я присела в реверансе, и он странно наклонил голову, отпуская меня.

– До встречи на поле боя, огненная Сиенна.

Его слова заставили меня призадуматься, но я поспешила в комнату, в которую нас всех изначально привели.

Я хотела сбежать от любопытных глаз. И наконец позволила себе по-настоящему почувствовать царапины на руке, четыре из них были глубже, чем могли оставить обычные ногти. Я зашипела, коснувшись одной из них. Они сильно зудели и непрерывно кровоточили, капли падали на мою юбку и портили ярко-золотистый материал.

Странно. Были моменты, когда я не чувствовала их, танцуя с молодым принцем.

– Сиенна! – прорвался сквозь болтовню других горничных, ожидающих своих подопечных, голос Би. В мгновение ока она оказалась рядом со мной, в ее глазах застыл ужас, когда она увидела царапины. – Что случилось, Мисс?

– В самом деле, что? – жесткий голос Герцогини пронзил мой позвоночник, заставив выпрямиться, словно она ударила меня палкой. Она появилась словно из ниоткуда.

Чертова вампирская скорость.

Служанки разбежались, и, пока Би стояла на своем, Герцогиня щелкнула пальцами.

– Вон, я хочу поговорить с ней, – процедила она сквозь зубы и добавила: – Наедине.

Как только все служанки вышли, Герцогиня взяла мою неповрежденную руку в свою и повела меня к раковинам. Как и у юного принца, ее глаза следили за кровью, но она, казалось, не была взволнована ее видом или запахом. Это потому, что она уже выпила крови? Или, может, с моей что-то не