Галатей свернул в проулок, на каждом квадратном метре которого лежали подстилки и коврики с грудами всевозможного хлама. Несмотря на ночное время, торговля шла бойко, особенно в тех местах, где торговали по принципу «все по десятке». Не скучали также продавцы дешевой обуви и фальшивых «ролексов», а владелец мобильников вообще был окружен толпой галдящих и яростно жестикулирующих арабов.

Вклинившись между потными разгоряченными телами, Галатей, особо не торгуясь, приобрел старенькую, но надежную «Нокию», скормил ей карточку, вернулся на улицу и сел в трамвай. Добираться до площади Тахрир было быстрее автобусом, но там чересчур много пассажиров и карманников. Трамвай же катил по рельсам почти пустой, а проезд в нем стоил сущие гроши.

Оправданная экономия для человека, который раз в неделю приобретает мобильный телефон, чтобы перекинуться парой слов с супругой.

* * *

Услышав далекий голос Лены, Галатей моментально охрип.

– Привет, – сказал он. – Как жизнь?

Идиотский вопрос. Разве Лена расскажет о своей жизни? Может быть, во время одной из редких встреч с глазу на глаз, но не теперь. Так что ответ был предсказуемым и ничего не значащим:

– Нормально. А ты как?

Что ей сказать?

– Тоже нормально, – произнес Галатей и откашлялся.

– Отдыхаешь? – поинтересовалась Лена.

– Ага. Отдыхаю.

– Поаккуратней с женским полом. Ты меня знаешь.

Галатей машинально посмотрел на пассажиров трамвая, среди которых затесались несколько женщин в чадрах и две раскрепощенные девицы с оголенными животами и ляжками. Оба стиля одежды хороши для дурнушек. Мужчины завороженно рассматривают девичьи пупки и не обращают внимания на лица. Или же воображают, что под покрывалом скрывается неземная красота.

– Ты меня тоже знаешь, полагаю, – пробормотал Галатей, опуская глаза.

– Поэтому и предупреждаю, – сказала Лена. – Мне детектор лжи не нужен, учти. Я вранье за километр чувствую.

«А между нами две тысячи километров, – подумал Галатей. – И скрывать правду я давно научился. Как и ты, Леночка. Если я не ошибаюсь, ты сейчас в Швеции, где полно мужественных блондинов с голубыми глазами. Отношение к сексу там самое непринужденное. Переспать все равно что пообедать вместе».

– Возможно, через пару недель я приеду домой, – сообщил Галатей уже не просто хриплым, а скрежещущим голосом. – Увидимся?

– Жизнь покажет, – погрустнела Лена.

Все голубоглазые блондины Скандинавии были не в состоянии заменить ей нормальную семейную жизнь. Вступая в брак, они не подозревали, что брачные узы могут причинять страдание, как силки, в которых запутываются глупые зверюшки. Постоянное напряжение и боль. Единственный способ облегчить себе существование – поменьше дергаться.

– Ну, до встречи, – сказал Галатей, поднимаясь с сиденья. – Я еще позвоню.

– Номер тот же, но в конце семерка вместо пятерки, – быстро сказала Лена. – Удачи. Я ужасно соскучилась. Я тебя задушить готова, так соскучилась. И задушу однажды. – Она засопела в трубку. – Потому что так дальше нельзя. Это невыносимо.

– Задуши, – согласился Галатей, выходя из вагона. – Но очень медленно и нежно, ладно?

– Ладно. Казню не сразу. Сперва хорошенько помучаешься.

Тьфу-тьфу-тьфу! До чего договорились! Есть темы, которых разведчики избегают, как суеверные люди избегают поминать черта.

– До связи, – сказал Галатей, прошел вдоль рельсов несколько шагов и бросил мобильник в зарешеченный канализационный люк.

Телефонная связь – ненадежная связь. И обходится порой чересчур дорого.

* * *

Площадь Тахрир, соседствующая с самым большим восточным базаром Хан-аль-Халили, была шумна и многолюдна, как фойе театра перед премьерой скандальной постановки. Пестрая публика переговаривалась на всевозможных языках и наречиях. Из-за мечети доносился нестройный хор торговцев, предлагающих золото, шелка и пряности. Где-то ревел верблюд. Играла громкая музыка. Среди туристов крутились вымогатели, то слезно клянчащие, но нагло требующие бакшиш. Отметив, что среди них есть несколько юрких пацанов, Галатей обогнул площадь по периметру и свернул в темную улочку, где не было ни сувенирных лавочек, ни ювелирных магазинов. Лишь в самом начале сидели несколько людей, разложивших на асфальте чудовищных размеров бюстгальтеры, пестрые халаты и полотенца с пальмами и львами.

Здесь Галатей обзавелся традиционной арабской одеждой, обезличивающей владельца, если смотреть на него издали. Вчера он не брился, сегодня тоже, так что завтра зарастет трехдневной щетиной и еще больше уподобится местным мужчинам.

Галатей не успел и рта раскрыть, как один из уличных торговцев затараторил по-английски, интуитивно угадав в прохожем потенциального покупателя. Правда, он ошибся насчет его национальности, но, заслышав русскую речь, моментально перестроился:

– О, Москва-матушка! Катюша, Волга, спасибо, на здоровье. Бери куфия, не пожалеешь. Ясир Арафат носил такую.

– У тебя покупал? – усмехнулся Галатей.

– У меня, у меня, – закивал торговец. – Пять… нет, шесть лет назад. – Он выставил соответствующее названным годам число пальцев. – Берешь арафатка?

Он беззастенчиво лгал, но вранье на каирских базарах не возбраняется, а приветствуется. Воровать здесь нельзя – за украденный кошелек могут убить на месте. Зато хитрить и жульничать – всегда пожалуйста.

Галатей присел, чтобы порыться в ворохе куфий. Они представляли собой мужские головные платки, которые носят поверх ажурной шапочки-такыйи. Клетчатые «арафатки» выглядели экзотично, но для маскарада не годились – в таких ходят преимущественно сирийцы и палестинцы. Египтяне предпочитают носить белые чалмы, вернее, накидки, закрепляемые обручами из конского волоса. Очень удобно. При желании свисающие складки закрывают половину лица и затеняют глаза.

– Сколько? – спросил Галатей, сделав выбор.

Он заговорил на арабском языке, давая понять, что не является наивным туристом, с которого можно драть три шкуры. И все равно торговец непомерно завысил цену. Он не мог иначе. И если бы Галатей, не торгуясь, выложил бы деньги, почувствовал себя уязвленным до глубины души. Не для того торговец просиживал на улице до поздней ночи, чтобы молча зарабатывать на жизнь. А пообщаться? А поспорить? А посоревноваться, кто кого?

– Дорого, – сказал Галатей и сбросил цену вдвое.

– О, Аллах! – взвизгнул торговец, хватаясь за голову. – Это грабеж! Пожалей меня, несчастного!

– А кто пожалеет меня? Ты? Тогда назови настоящую цену.

– Ниже цен во всем Каире не сыщешь! Во всем Египте!

– Это потому что ты торгуешь порченым товаром, – нахально заявил Галатей, отыскал на накидке микроскопическую дырочку, ткнул в нее пальцем и вновь уменьшил сумму.