Ватага примолкла и как-то сникла. Но Галатей владел приемами воодушевления народных масс. Имей он достаточное количество денежных средств, под его дудку заплясало бы все местное население, становясь хоть под красные, хоть под оранжевые, хоть под серо-буро-малиновые знамена.

Небрежно и вместе с тем со значением он извлек из кармана целую стопку египетских десяток, разложил веером и протянул к алчно вытянувшимся носам:

– Задаток. А если завтра проделаете все, как надо, то получите премию.

– Сколько? – встрепенулась ватага.

– Будет видно.

Подмигнув пацанам, Галатей отправился восвояси. Важно не только заинтересовать исполнителей материально, вдобавок нужно их еще и заинтриговать. Процесс групповой вербовки прошел без сучка без задоринки. Но до успешного завершения всей операции было еще очень и очень далеко.

Египет, Каир, отель «Сиад Пирамидс»,

ночь с 26 на 27 мая

Вот уже в третий раз Галатей менял место проживания. Нынешнюю ночь ему предстояло провести в слегка обветшалой, но вполне приличной гостинице «Сиад Пирамидс». Из-за постоянно откладывающегося капремонта она утратила пятую звезду, и одноместный номер здесь стоил всего сорок долларов. Почти в два раза дешевле, чем в соседних «Каиро Рамзес Хилтон» или «Шератон Тауэр».

Ополоснувшись под душем, Галатей соорудил из полотенца набедренную повязку и уселся в кресло перед телевизором. Крутили древний черно-белый фильм с Чарли Чаплином. Его потешная фигурка, ужимки и головокружительные трюки проходили мимо внимания задумавшегося Галатея. Не слышал он и гула города, раскинувшегося до горизонта.

В черепной коробке, подобно мельничным жерновам, все крутились и крутились повторяющиеся мысли. Все ли предусмотрено? Не приготовили ли американцы какую-нибудь хитроумную ловушку? А вдруг они прибегли к услугам Саши Горовца для отвода глаз? Это будет катастрофа. Провал операции, крушение карьеры, планов, амбиций, наметок на будущее.

Саша был центральной фигурой в партии, разыгрывавшейся в Каире. Поручив ему выручить Наташу, Галатей сознательно обрек его на провал с последующим допросом. Вербовка Саши американцами входила в планы российской разведки. Даже под пытками он не сумел бы рассказать больше, чем рассказал добровольно. Его специально не посвящали в детали, которые представляли собой государственную тайну. Парень еще не догадывался об этом, но его уже списали со счетов. Его учеба в Академии СВР пошла насмарку. По возвращении из Египта Саша будет уволен в запас. Прискорбно, но неизбежно.

Ничего, успокаивал себя Галатей. Те познания и навыки, которые приобрел Саша во время обучения и работы, позволят ему освоить любую гражданскую профессию или преуспеть в частном бизнесе. Он физически силен, он закален морально, он разбирается в компьютерах и всевозможных механизмах, ему ничего не стоит раскусить или очаровать любого человека. Способный парень, толковый, храбрый, исполнительный. Вот только разведчиком ему уже не быть никогда. Во всяком случае, российским.

Галатей налил себе виски, отпил глоток и сунул в рот дольку восхитительно душистого мандарина. Угрызения совести не унялись, но смягчились, как и смягчилось выражение увлажнившихся от алкоголя глаз. Не вина Галатея, что в их деле всегда приходится кого-то подставлять и кем-то жертвовать. Последнее, что требуется от Саши, это доставить Верещагину в условное место. Потом он будет эвакуирован по дипломатическим каналам, не подозревая, что больше его услуги не понадобятся. Слава богу, Галатею не придется объясняться с Сашей лично. Вряд ли они когда-нибудь свидятся на этом свете. Что касается мира потустороннего, то там всякое может быть. Но в существование загробной жизни верилось с трудом. Разве что под хмельком.

Галатей сделал еще один глоток виски, натянул шорты и вышел на балкон. Прямо перед ним протянулась смолянистая лента Нила, закованного в камень и бетон. На лунной дорожке вырисовывались силуэты лодочек, стилизованных под древнеегипетские корабли. Мимо плыл расцвеченный огнями теплоход-ресторан, распространяя вокруг монотонное уханье барабанов и запахи арабской кухни. Он медленно и осторожно втискивался под мост, по которому ползли светлячки автомобилей.

Отчего-то вспомнилась поговорка: «Кто сделал глоток воды из Нила, тот обязательно вернется в Египет еще раз». Вряд ли. Если турист напьется из реки или из-под крана каирского отеля, то он вообще рискует никуда не вернуться и никуда не попасть. Местные жители, правда, привыкли к местной воде. Они не только пьют прямо из Нила, но там же купаются, испражняются, стирают. А еще в реку сбрасывается колоссальное количество промышленных отходов, в результате чего Река Жизни однажды превратится в Долину Смерти.

* * *

Галатей покинул балкон, побаловал себя еще одной порцией виски с долькой мандарина и включил ноутбук. За стеной смотрели телевизор: там ревели моторы, рычали мотоциклы, трещали автоматные очереди и хлопали одиночные выстрелы из пистолета. Наверное, боевик из жизни агентов спецслужб. В представлении обывателя они только и знают, что скачут по небоскребам, палят с обеих рук и охотятся за похищенными дисками. А вот Галатей провел нынешний рабочий день иначе. С утра пришлось перебирать бумажные завалы, а потом уничтожать ненужные документы на агрегате, режущем их в лапшу. Образовавшийся ворох под бдительным оком видеокамеры был упакован в мешок для мусора и сожжен в подвальной печи. С электронными документами дело обстоит и легче, и сложнее одновременно.

В качестве заставки для «рабочего стола» компьютера Галатей выбрал репродукцию известного полотна Крамского «Христос в пустыне». Дело было не в набожности и не в любви к живописи. Просто однажды Галатей совершенно случайно открыл для себя секрет картины, а загадки и отгадки во многом составляли для него смысл существования. Он искал и находил их повсюду. Не стало исключением и зашифрованное полотно Крамского. Он перехитрил толпы критиков, цензоров, искусствоведов и просто зрителей, век за веком разглядывавших Спасителя и в упор не замечавших того, кто искушал Его сорок дней и ночей.

Сидящий на валуне Христос был изможден и мрачен, стиснутые руки свидетельствовали не столько о внутренней борьбе, сколько об охватившем его отчаянии. Лохматый, бледный, босой, он выглядел настоящим оборванцем в своем драном плаще, надетом поверх линялого хитона. Молясь, Христос, скорее всего, покрывал голову, как это было принято у древних иудеев, но теперь накидка была отброшена на спину. Последняя ночь прошла, занималась желтая заря, а Всевышний так и не откликнулся на глас вопиющего в пустыне. Вокруг него простиралась бескрайняя безжизненная равнина, усеянная камнями, которые вопреки утверждению зилота Симона не запели осанну во славу онемевшего Христа. Неподвижный, словно изваяние, он казался воплощением скорби. Одинокая живая душа в мертвом царстве. Сколько тысячелетий потребуется, чтобы окружающие валуны и скалы обратились в прах, освободив место росткам, тянущимся к небу? Этого не ведал ни Христос, ни притаившийся рядом… Сатана собственной персоной.