Неопытный интендант Олег совершил большую ошибку, остановившись в опасном месте. Но и гораздо более опытный тридцатилетний фельдфебель с двумя наградами и заряженным автоматом в руке тоже потерял осторожность.

Он считал, что это уже завоеванная территория, а русский грузовичок с фанерной кабиной, подпрыгивающий на ухабах из-за никудышной амортизации, их законная добыча. Сержант Мальцев, сидевший на ящиках, так не считал. А водитель «опеля», самый старший среди связистов, недовольно бормотал:

– Чего мы за ними гонимся? Вон сколько их, русских машин, на обочине. Бери любую.

Его никто не слушал. Двое молодых солдат, возбужденные погоней, уже дослали патроны в казенники. Сейчас, когда смерть гуляла в этом чужом краю, желание кого-то убить заражало каждого немецкого солдата, а особенно молодых. Даже водитель в азарте погони советовал им:

– Не торопитесь, наверняка бейте. Как зайцев на поле.

Сравнение понравилось обоим героям вермахта, и они засмеялись, поудобнее пристраивая оружие. Когда расстояние сократилось до ста метров, фельдфебель дал одну и другую очередь поверх кабины полуторки.

Он был хозяйственным человеком, владел фермой и не хотел портить добро. Пригнать к своим хоть и примитивный, но исправный грузовик, да еще с пленными, было бы неплохо. Фельдфебель понятия не имел (кто бы стал это афишировать!), как упорно воевали пограничники. Он видел лишь разбитую технику на дорогах, колонны пленных, которые уже на второй день войны куда-то гнали целыми толпами. И это хваленая Красная Армия!

Под одобрительные возгласы пожилого водителя открыли беглый огонь оба молодых нетерпеливых связиста. Николай дал в ответ одну и другую очередь. Фельдфебель мгновенно пришел в себя и пригнулся. Тряска не давала возможность сержанту нормально прицелиться. Интендант Олег, встав на крыло машины, опустошил обойму своего ТТ, опьяненный собственной смелостью и ветром, бьющим в лицо.

Вообще-то тыловикам полагались наганы, но кто мог запретить взять у приятелей на складе новенький вороненый ТТ, которые имелись далеко не у всех командиров пехотных рот? Вылетела последняя гильза из обоймы, затвор, лязгнув, встал в крайнее заднее положение. Надо перезарядить ТТ.

Олег вытянул шею, пытаясь разглядеть результаты своей смелой стрельбы, и ахнул, почувствовав резкий удар в правое плечо. Рука сразу одеревенела, а новенький пистолет брякнулся о накатанную дорогу. Еще не осознав случившегося, интендант кричал шоферу:

– Стой… пистолет подбери.

Он еще не понимал, что рана тяжелая, тело обмякло, а вместо команды из сведенного судорогой рта вылетало бессвязное бормотание. Его с трудом втащил в кабину расторопный шофер, неожиданно сильный и жилистый для своего мелкого роста.

– Останови, слышишь! – теряя выдержку от злости на никудышного командира-интенданта, кричал Мальцев.

Сержант был уверен, что когда прекратится тряска, он достанет очередью вражескую машину и отобьет у немцев охоту к дальнейшему преследованию. Но Тимофей Шугаев и не думал останавливаться. Втянув голову в плечи, он нажимал на газ и одновременно придерживал обмякшее тело своего командира. В голове билась лишь одна мысль: «Быстрее! Надо смываться».

Он не заметил, что «опель», поднажав, догоняет его. Молодые солдаты в кузове молотили подошвами кованых сапог и, крича от возбуждения, выпускали пулю за пулей. Они хорошо подковали русского лейтенанта, сейчас добьют остальных.

И осторожный фельдфебель снова пристраивал свой «бергман», рассчитывая прикончить автоматчика в кузове, который казался ему самым опасным из экипажа русского грузовичка.

Мальцев привык к своему ППД, выпустив из него вчера не меньше десятка дисков. Он чувствовал оружие, его высокую скорострельность и пробивную способность сильных патронов. Очередь, хоть и вразброс (помешал очередной ухаб), разбила стекло кабины, угодила в голову фельдфебеля, выбила из рук автомат.

Водитель «опеля» невольно притормозил. Он понял, что зря они ввязались в догонялки с русскими. Вот и дождались! Фельдфебель мотал головой, стонал, зажимая смертельную рану. Связисты в кузове мгновенно прижухли, а Чернышов Петро опустошал вторую винтовочную обойму.

– Тимоха, не сбавляй ход. Любой поворот, и уходим в лес.

– Понял. Лейтенант весь в крови, кажись без сознания.

Быстро преодолеть этот участок дороги не получалось. Мешали воронки, разбитые повозки. Тимофей невольно замедлил ход, когда перед колесами возникли тела убитых красноармейцев. Он старался их объехать, заползая на обочину и буксуя. Интендант сполз на дно кабины и мешал переключать скорости.

– Товарищ лейтенант! Слышите, подвиньтесь.

Олег любил, чтобы к нему обращались «лейтенант», но сейчас парню, кажется, было все равно. Новую опасность опять первым разглядел Чернышов.

– Обоз впереди!

– Что делать? – кричал Тимофей Шугаев. – Съезда в лес не видать.

– Гони, – скомандовал Мальцев и сменил диск. Чернышова предупредил: – Сядь и не вздумай палить. Может, проскочим мимо обозников.

Обоз оказался небольшой. Штук двенадцать добротных немецких повозок на резиновом ходу, каждая запряжена парой рослых битюгов. Ездовые, в отличие от связистов, спокойно подали вправо, уступая дорогу мчавшейся автомашине. Обозники были люди в возрасте, много чего повидавшие. У них имелось свое задание, и на рожон они не лезли. Русские или не русские гонят сломя голову, но связываться с ними неразумно. Война может продлиться долго, надо ли соваться в каждую дырку?

Толчки привели в сознание тяжело раненного интенданта. Он кричал от боли, упираясь подошвами в рычаг скоростей. Это мешало вести машину, но, хуже всего, начала закипать вода в радиаторе. Дорога как назло становилась все более оживленной, а съезда в лес шофер не видел.

– Скоро должен быть, – бормотал он, провожая взглядом громоздкие вездеходы, нагруженные понтонами.

Саперы тоже были заняты своими делами. Зато на русскую полуторку обратили внимание велосипедисты, остановившиеся на привал. Часть из них ковырялась в брошенных повозках, кто-то выворачивал карманы убитых красноармейцев, фотографировался.

Один из солдат велосипедного взвода, рыжеволосый ефрейтор, вертел в руках самозарядную винтовку Токарева и что-то объяснял своим товарищам. Вроде в шутку навел ствол в избитую, сбавившую ход полуторку и вдруг встрепенулся:

– Русские! Вы что, не видите?

Примерно так кричал он, отбросив самозарядку и вытягивая из-за спины карабин. Велосипедисты, привыкшие быть впереди, хорошо обученные, действовали быстро. Щелкали затворы карабинов и автоматов. Мальцев и Чернышов опередили их. Сержант бил быстрыми очередями, Черныш лихорадочно посылал пулю за пулей. Главное, прижать их, не дать открыть огонь в упор.

В какой-то мере это удалось. Свалился в пыль не успевший достать карабин любознательный ефрейтор, не вовремя заинтересовавшийся русской самозарядкой. Звякнул и подскочил от попаданий пуль велосипед. Автоматчик откатился в сторону, уклоняясь от фонтанчиков близко ударившей очереди.