И то, что Акила мстил, меня не утешало нисколечко.

Кристина прикрывала, скалилась на медведей, но от меня не отходила.

Чудесное утро: птички, бабочки, цветочки распускались… Один медведь с порванной пастью и покалеченным горлом, даже реветь не мог, носился из стороны в сторону, принимал то облик бурого медведя, то изуродованного здорового парня, но восстановить плоть уже было невозможно.

Его другу повезло меньше, ему в зад Род вставил палку. Я предупреждала. Ревел медведь, пытался сорваться, но рук у него не было и одной ноги тоже, так что ему оставалось немного кровью истечь, и вот она смерть.

Колдун был лишён органа и семенников, держался лапами за своё причинное место. Обернуться ему Акила не дал, и колдовать возможности тоже.

Альфа сильнее. Намного! Даже после боя с Еленей.

Очень злой Акила Род точил ножом кол, на который насадит вначале колдуна.

Я больше не кричала, выпрямилась и поспешила в сторону Василисы.

На коленях, у седой оборотницы сидел Лёшка. Волосы растрепались, на плечи упали, глаза серо-голубые в слезах горючих.

— Теона, — плакал он. — Разреши насильно взять… Разреши, она не восстановится без меня!

Акила… Он всё знал. Сказал, что я сама дам согласие взять бабулю насильно. Знал, что медведи меня изнасилуют! Знал и не предотвратил?! Всё он знал!!! Так почему запретил мне защищаться?!

— Да, — кивнула Боровому и отвернулась от них.

Смотреть на это я не могла, мне хватило скулежа моей Василисы.

Заливаясь слезами, я жалобно всхлипывала. Пошатываясь, подошла к мужу.

— Это что, был урок?! Ты так меня решил проучить, что я спасла медвежонку жизнь?! Чтобы я ничего такого не делала?! — орала я на Альфу.

— Нет, — рявкнул Акила, не глядя на меня. Глазки свои голубые бесстыжие прятал.

— Тогда почему ты запретил мне сопротивляться? Меня насиловали! — я захлёбывалась слезами, сердце разрывалось от того, что Боровой сейчас делал с Василисой.

Бля! Как угораздило женщиной родиться?!

— Начни ты сопротивляться, тебя бы сразу убили, я б не успел спасти. Ты должна жить, — недовольно отвечал Акила, подготавливая для кола ямку.

— Ты знал, что это произойдёт!

— Нет, будущее наверняка знать нельзя, только предположить.

— И не сказал?! Не предотвратил?!

— Я постарался… Не всемогущий, прости.

Он был весь в крови. Бабища рогатая его хорошенько потрепала. Я подошла ближе к нему, коснулась кровавой борозды на его боку.

Эгоизм. Только о себе думала.

— Почему не затягиваешь? — задыхалась от отчаяния.

— Эта ваша Еленя — лекарь. А лекари не только лечат, но и калечат так, что не соберёшь себя. Если выживем, Теона…

При этих словах я подняла на него глаза, полные злобы.

— Сдохнуть собрался? — огрызнулась я.

— Любовь моя, ты как со своим Альфой разговариваешь, — болезненно протянул Акила, провёл рукой по моему лицу.

— Не целуй! Меня медведь в рот епал!

Он убрал от меня руку и с лёгкостью подхватил ещё живого колдуна. На его отвратной морде горел орнамент, но ничего против волчьего Альфы он предпринять не смог. Слабый, наверное, был. А такого, как Акила, поискать. Кор с Игорёшей уже поняли, не появлялись. Бабища рогатая… Она самая сильная в Лесу.

Я собрала все силы и, сплюнув отвратительное послевкусие от чужого члена, присела и лизнула рану на теле мужа. Уж лучше его кровью рот наполнить.

— Я её без рогов просто оставлю, сучку, — шипела я с лютой ненавистью, выпустила волчий язык и стала зализывать рану мужа. Вкус крови истинного самца, заставил встать волосы дыбом.

Акила усмехнулся, отодвинул меня в сторону и с размаха вбил медведю кол между лопаток так, что острие вышло через горло. Медведь оставался жив, дёргался, смотрел на волка безумными глазами. Акила поставил кол вертикально, зафиксировал вместе с телом.

— Жена моя понравилась? — хмуро изучал он лицо колдуна. — Красивая, согласен. Чистый соблазн. Стоило тебе вначале подумать, кого хватаешь.

Акила поднял с земли член колдуна и стал запихивать в рот, откуда уже торчал кол. И медведь не умер…

Альфа на этом не остановился. И пусть. Ему

я разрешала быть зверем.

Отвернулась от него и посмотрела на пару волков. Седая волчица тряслась всем телом. Её калачиком обвил Боровой, тёмно-серый волк. Был он крупный… Стал крупным. Прятал истинную пару, лизал её холку, подняв на меня лютые волчьи глаза.

Вот такая волчья жизнь.

Наглумившись вдоволь над моими обидчиками, Акила подошёл ко мне и, обняв за плечо, впился мне в губы поцелуем. Теперь он знал, какой на вкус член медведя.

Языки переплелись. Волна спокойствия окутала. Раны Акилы затягивались.

— Всё твоё — моё. И радость и горе, — шепнул он мне в губы. — Не доводи себя до обезвоживания, ты беременна.

Беременность. Неожиданно. От этого чувство счастья и пришибленное состояние. Я всегда была ребёнком, моя жизнь была направлена на то, чтобы доказать это своим родителям. Как бы мои детские комплексы не помешали воспитывать малыша.

Я буду хорошей мамой, своё дитятко любить стану. Даже если девочка, даже если с запахом истинной для Акилы. Я лучше мужа отправлю на край света, и буду к нему ездить раз в месяц на свидания, чем своему ребёночку жизнь испорчу.

Но ничего подобного. У нас будет с Альфой полноценная семья. И может не один ребёнок. Потому что из Акилы выйдет хороший папаша.

Заботливый он. Внимательный и переживал за меня, как за себя.

На лежбище мы не вернулись, скитались пока по лесу. Акила любил высокие места. Вот и теперь забрались на хребет скал у берега моря и завтракали.

Дул приятный тёплый ветерок, открывалось взору красивое Западное море, сияющее на солнце. Такое фантастическое, прячущее в себе миллионы тайн, неизведанное. Некому здесь всё исследовать, людей пытливых не было, они в мире оборотней просто не выживали.

На ногах у меня кожаные тапочки, волк успел сшить, пока я спала. По ноге, удобные с толстой подошвой из светлой кожи. Даже жалко, что от грязи потемнеют. Сделал Акила бантики и шнурки. Красоту для меня навёл. Ещё браслет кожаный связал. Из дерева с оранжевым оттенком бусинки вырезал и фенечку мне на запястье повесил.

Мне всё время казалось, что вещи, которые он для меня шил, хранили тепло его рук и наполнены энергией. Пожалуй, даже если мы выберемся из этого места, я буду хранить их до конца своих дней.

О том, что произошло, не вспоминали. Еленю помнили. Она — наш главный враг. Всё потому, что пока мы в Мёртвом логе, пока не окрепли ей нужно нас убить. Не хотели соседи волчьего племени славы хищникам. Но была ещё политическая подоплёка. Еленя в своё правление мечтала отжать у волков Клыкастые горы с золотыми рудниками. Я пока местную карту не изучила до конца, но знала, что где.