Я, скорее, почувствовал, что мой вопрос был неприятен ей.

Она помолчала, раздумывая. Затем вздохнула.

— Да, я когда-то общались. Не очень тесно, но все-таки. Твой отец был помешан на этой чертовой бабе. С того самого дня как ее увидел.

Я внимательно слушал, откинувшись на спинку стула.

— Ты ещё был совсем мальчишкой. Мы оставили тебя в тот вечер с няней. Помнишь, Степановна?

Я кивнул.

— Был приём какой-то. Сначала все было нормально, а потом... — мама сглотнула. — Антон вдруг куда-то пропал… Я осталась одна. Минут тридцать я была занята разговорами с приятельницами, друзьями Антона, а потом вдруг поняла, что давно не видела своего мужа. Он словно исчез. Его нигде не было. Мне это показалось весьма странным. Знаешь, Никита твой отец никогда не изменял мне. У нас с ним были очень хорошие отношения. Я думала, что и в постели его все устраивает.

— Мам... — мне даже стало стыдно за нас, мужиков.

— Ну, в общем, я потихоньку вышла из зала. Пошла по коридорам. Помню, двери, двери... Пока я шла, автоматически дергала ручки дверей. Не знаю сама, зачем. Может быть, подсознательно. И вдруг дверь поддалась. Я даже чуть не ввалилась прямо в комнату.

Я уже понял, что произошло дальше. Черт, бедная мама. А я ведь никогда не знал, что произошло между родителями.

— В комнате был полумрак. Сначала я услышала, как кто-то пыхтит, а потом голый зад твоего отца и женские пятки на его плечах. Ну, ты понял... По-видимому, женщина была в предвкушении оргазма, который мне пришлось прервать.

— То есть, она сама...

Мама кивнула.

— Разумеется. А почему ты спрашиваешь?

Я встал. Мне нужно срочно побыть одному, подумать. Все не так, как должно было быть. Черт побери. Что за игра вокруг меня?

Все, картина закончена. Отошла на несколько шагов назад, посмотреть. Полюбоваться. У меня ушло на неё три дня. Я писала ее как одержимая, словно боялась, что не смогу передать все детали, запомненные мной. И ещё — меня пугало то, что кто-нибудь мог приехать и увидеть мое художество.

Я улыбнулась, невольно восхищаясь своим трудом. На картине был изображён абсолютно голый мужчина. Он стоял с закрытыми глазами, его чувственные губы расслаблены. По его загорелому влажному телу бежит струйками вода. Позади него стоит девушка, лица не видно. Только ее темноволосая макушка. Одна рука девушки лежит на груди мужчины, а другую она положила на его интимное место.

Осталось чуть подправить фон, и произведение готово. Жаль, что я никогда не смогу повесить эту картину в своей комнате. Сходство девушки, стоящей за спиной мужчины, неоспоримо. Это была я — ждущая и жаждущая.

Казалось, я не видела его очень давно, а на самом деле всего каких-то жалких четыре дня. И не слышала голос Никиты. Только во сне мы встречались и предавались страсти. Каждую ночь я просыпалась от своих же стонов, вся мокрая, дрожащая от возбуждения. Как такое могло случиться, что я готова была продать душу дьяволу, чтобы только почувствовать прикосновение этого мужчины к своему телу.

Его приезд застал меня врасплох. Я совсем не ожидала увидеть Никиту в столь поздний час. Был необыкновенно тёплый вечер, спокойный и почти безветренный. Я сидела на улице в беседке, почитывая книгу. Передо мной на столике стояла чашка с чаем. Тусклое пламя свечи переливалось желто-оранжевым светом, отбрасывая на завитые плющом стены причудливые блики.

Услышав звук захлопнувшейся дверцы машины, я вздрогнула. Кто бы это мог быть? Ксю, Зоя, Никита?

Услышала твёрдые шаги, направляющиеся к дому. Наблюдала за Никитой, оставаясь незамеченной. Я видела, как он остановился перед дверью. Некоторое время просто стоял, затем открыв дверь, вошёл внутрь.

Я поднялась с кресла-качалки. На мне была одета белая ночная сорочка. Одна из покупок Никиты. Я набросила на плечи плед. Не столько из-за прохлады, сколько для того, чтобы прикрыться.

Потихонечку вошла внутрь. Никита стоял на кухне и что-то выкладывал из пластиковых пакетов. Поднял голову, услышав, как открылась дверь.

— А, это ты, — он улыбнулся, но я заметила его усталый взгляд. — А то думал, куда ты запропастилась.

— Мне полюбилась беседка. Я там сижу по вечерам.

— Буду знать на будущее.

Мне стало чуть грустно от его слов. Будущее...

— А ты зачем приехал? — я смутилась. — Ну, я имею ввиду, почему так поздно?

Он хмыкнул. Уставился перед собой в стену.

— Черт знает. Мать напрягала, волновалась за тебя. Ну я и подумал, может, ты и впрямь подъела все запасы в доме и теперь сидишь здесь голодная и злая.

— Мог бы позвонить, спросить. Зачем так было утруждаться?

Никита открыл холодильник, стал закладывать туда продукты.

— Надоело дома торчать, — проговорил он. — Знаешь, много работы, такая круговерть. Голова трещит.

Мужчина улыбнулся.

— Захотелось на свежий воздух.

— Понятно. Просто тебе же завтра на работу.

— Встану пораньше.

Я почувствовала, как мои щёки наливаются румянцем — вспомнила то утро, когда застала его в душе.

— Что-то я голоден. Ты ужинала? — Никита посмотрел на меня. Потом рассмеялся. — Какой я бестолковый. Ты, смотрю, уже спать собралась.

Он кивнул, указывая на мою ночнушку. Мне показалось, что взгляд мужчины чуть дольше задержался на моей груди.

Я поплотнее завернулась в плед.

— Да, пожалуй, пойду.

— Но если хочешь составить мне компанию за столом...

Я рассмеялась, тряхнула головой.

— Ладно. Поставлю чайник и заварю чай для нас.

Это была плохая затея. Стояла с ним бок о бок. От этой близости у меня начинали трястись руки. А Никита, словно нарочно, никуда не торопился, стоял совсем рядом со мной. Насвистывал какую-то мелодию. Отошёл, когда я почти начала задыхаться от нехватки воздуха.

Я сидела напротив него, ждала, когда мой чай немного остынет. Никита с аппетитом уплетал лазанью, которую он привёз с собой.

—  Ты уверена, что не хочешь попробовать? Мама сама стряпала. Она, несмотря на занятость, ещё и вкусно готовит.

Я улыбнулась. Не хотелось признаваться мужчине, что сама я ничего не умею делать своими руками.

— А может, ты хочешь вино? По-моему, там ещё с прошлого раза осталось.

А вот это неплохая идея. Может, хоть получится заснуть этой ночью.

Я кивнула.

Никита принёс два бокала, налил в них вино.

— Ну, — его лицо осветила ослепительная улыбка. — Можно нас поздравить. Мы выиграли!