выразил своё восхищение вслух. Тогда-то она и сказала мне, что красота её рук – это волшебство ваших рук.

«Вот это я выдал», – подумал Миндаугас и сам себя укорил: «У Мирославы научился», и сам перед собой оправдался: «Это только ради благого дела».

Юлий Аркадьевич Гордиевский тотчас приосанился, но спустя мгновение надел на лицо маску скорби.

– Ах, как я сочувствую Стеллочке. Поверьте мне, это изумительная женщина, – Юлий молитвенно сложил свои руки на груди.

– Мне тоже она показалась приятной женщиной, но вы-то, наверное, знаете её лучше, – проговорил Морис как бы вскользь.

– Да, как облупленную! – вырвалось у Гордиевского. И он тут же спохватился и так мило, совсем по-женски, прикрыл рот ладонью, потом исправился: – Я хотел сказать, что я знаю Стеллу давно. Она моя постоянная клиентка, и мы с ней часто откровенничаем, как две старые подружки. – Юлий хихикнул.

Морис кивнул и сладко потянулся.

Гордиевскому показалось, что клиент заскучал, и он проговорил:

– Девочки часто откровенничают со мной. Иногда и сплетничают друг о друге, но их сплетни никогда не выходят за пределы этого кабинета.

– Так и должно быть, – кивнул Морис.

– Я вообще противник сплетен! Не мужское это дело, – проговорил Гордиевский важно.

– Естественно, – согласился Миндаугас.

– Кстати, к нам ходит и жена компаньона покойного мужа Стеллочки. Эльвира Кобылкина.

– Надо же, – небрежно обронил детектив.

– Только вот Эльвира дама необщительная.

– Правда? – спросил Морис. – Даже не верится. Насколько я знаю женщин…

– Точно вам говорю! – пылко перебил его Юлий. – Не поверите, слова из неё не вытянешь. Я таких женщин не люблю! – Он скорчил такую кислую мину, что Морис невольно улыбнулся.

– Женщина должна щебетать, как птичка! – продолжил Гордиевский и спросил: – Вы согласны со мной?

– На все сто! – заверил его Морис и подумал о том, что Мирослава не пришлась бы по вкусу не только метросексуалам, но и Юлию Гордиевскому, так как из неё тоже слова не вытянешь. Хотя, когда ей надо, она и щебетать может.

Морис невольно улыбнулся, так как представить Мирославу в образе птички не смог. В образе кошки – другое дело.

И тут Юлий продолжил:

– Хотя, как эстет, я должен признать, что Элеонора Кобылкина женщина очень красивая. Я сколько ни старался, не нашёл в ней ни одного изъяна, – с нескрываемым огорчением вздохнул он.

– Да, так бывает, – кивнул Миндаугас.

– Но в то же время, – как бы раздумывая, проговорил Гордиевский, – бывает так, что красавица с идеальными чертами кажется менее красивой, чем обычная женщина, обладающая даром обаяния. Ну, вы понимаете меня, естественная, не натянутая улыбка, искренность в голосе, блеск во взгляде.

– Понимаю, – кивнул Морис, при этом подумав про себя: «Странно, что, будучи ценителем женской красоты, Юлий столь пренебрежительно относится к их умственным способностям. Хотя нельзя исключать и того, что он любуется красотой женщин, как обычный человек любуется красотой цветка, кружащейся над ним бабочки, закатом над рекой, звёздным небом или сверкающим поутру от ночной росы лугом». И он не ошибался.

– Зато Марго – подруга Кобылкиной – полная её противоположность, – сказал между тем Гордиевский. – Уж она-то любит поговорить. И я обожаю Маргошу! – искренне выдохнул Юлий.

– К вам и подруга Эльвиры ходит? – сделал вид, что удивился, Морис.

– Ещё как ходит! Вернее сказать, бегает, – Юлий снова хихикнул, но тут же придал лицу солидное выражение лица и проговорил: – К нам абы кто не ходит.

– Её муж тоже работает там же… – неопределённо произнёс детектив.

– Нет-нет! – воскликнул Юлий. – Вы не поняли! Марго просто дружит с Эльвирой. Они знакомы чуть ли не с детства. Но Марго не замужем! Я почему-то подумал, что вы можете её знать.

– Может быть. – Морис постарался за маской безразличия скрыть своё нетерпение. Ему хотелось как следует тряхнуть Гордиевского и рявкнуть: «Имя, отчество, фамилия!»

Но Юлия не нужно было трясти. Он сам сказал.

– Маргарита Витальевна Завьялова работает в рекламном агентстве «Честное слово». Они нам для «Шамаханской царицы» рекламу делали.

– Маргариту Витальевну я, к сожалению, не знаю, но довольно близко знаком с владельцем агентства, со Святославом Юрьевичем Лариным, – сказал чистую правду Миндаугас.

С хозяином рекламного агентства «Честное слово» детективы познакомились, когда работали над делом под названием «Орхидея с каплей крови». Была убита жена одного из стриптизёров клуба «Ромео». Так вот, Святослав Юрьевич Ларин был бойфрендом Клары Львовны Тумановой – хозяйки стрип-клуба «Ромео».

«Мир и впрямь тесен», – подумал про себя Морис.

– Тогда, может быть, вы и Маргариту Витальевну видели, – проговорил Юлий, тщательно втирая в каждый палец Мориса какую-то ароматную субстанцию.

– Может быть, – согласился Миндаугас, которого снова начало клонить в сон.

– Хотя, – покачал головой Гордиевский, – такую женщину, как Маргоша, не заметить невозможно.

– Значит, она не попадалась мне на глаза, – решил не огорчать мастера детектив.

Из салона домой Миндаугас летел как на крыльях и нёс в клюве пахнущее цветами имя «Маргарита». Им несказанно повезло, что неведомая пока детективам Маргарита Витальевна Завьялова являлась сотрудницей «Честного слова». Святослав Юрьевич Ларин, как и дама его сердца Клара Львовна Туманова, весьма и весьма были расположены к детективам, можно было даже сказать, что между парами установились, пусть пока и не дружеские, но добрые приятельские отношения. И Ларин, несомненно, попросит свою сотрудницу быть откровенной с детективами.

Именно с такими мыслями Миндаугас и подъехал к коттеджу. Но дом оказался пустым, не считая кота, развалившегося на крыльце и пытавшегося прихлопнуть когтистой лапой зависшую в воздухе над его головой паутинку, почти невидимую человеческому глазу.

Вот и Морис не сразу её заметил.

– Чего ты ловишь? – спросил он кота.

Дон лениво зевнул. И тут паутинка-проказница буквально опустилась ему на нос. И тотчас была поймана.

– Мяу! – гордо выдохнул кот. В смысле, попалась-таки.

– Вот оно что, – тихо произнёс Морис и спросил: – Ты лучше скажи мне, где Мирослава.

Дон забарабанил по крыльцу хвостом.

– Так, понятно, ты не знаешь, где твоя хозяйка, и тебя это огорчает. Если бы ты знал, дружище, как это огорчает меня. – Морис достал мобильник и нажал на номер Мирославы.

Она долго не отзывалась, потом буркнула:

– Чего тебе надо?

– Что значит «чего»?! – буквально опешил Морис. – Вы посылаете меня на задание, а сами исчезаете неведомо куда! Что я должен думать?!

– Ты сейчас где?

– На крыльце!

– А в дом слабо войти? – Он догадался, что она усмехается.

– Так ведь там вас всё равно нет!

– Зато там есть объяснение, где я! – произнеся эту загадочную фразу, Волгина тотчас отключилась.

– Наказание божье, – проворчал Морис по-литовски, вошёл в дом и увидел в гостиной записку, написанную от руки шариковой ручкой на листке бумаги, вырванном из