Издалека послышался оглушительный лай, дверь дома распахнулась, и оттуда вылетел Грязный Гарри. Щенок казался еще более растрепанным, чем обычно, и на шее у него болтался обгрызенный поводок. Пес немедленно начал радостный индейский танец вокруг Глеба – принялся то кланяться мордой в землю, то наскакивать лапами, стараясь дотянуться до лица хозяина. Звоницкий рассеянно потрепал его по спине, почесал за ушами, и Гарри повалился на плитку двора от избытка счастья.

Поскольку никаких указаний от Чадова не поступало, а хранить историю с погоней в тайне все равно не было смысла – не сейчас, так через час Карауловы все узнают, ветеринар решил не томить их понапрасну:

– Сергей Петрович, у меня для вас хорошие новости. Дело в том, что я нашел Каролину…

Караулов-старший вскинул брови. Звоницкий пояснил:

– Нет, не ту девушку в озере. Я нашел Каролину… сегодня, живой и здоровой.

Реакция счастливого отца оказалась вовсе не такой, на какую рассчитывал Глеб. Сергей Петрович зашлепал губами, захрипел – и вдруг повалился на руки стоящих позади него Лары и Васи, которые едва успели подхватить грузное тело.

Поднялась паника. Звоницкий никогда не имел дела с сердечниками, но сразу сообразил: у Караулова приступ. И спровоцировал его именно он, Глеб Аркадьевич, своей радостной новостью…

Если бы перед Глебом было какое-нибудь животное – неважно, кошка, крокодил, лошадь или павиан, – Звоницкий знал бы, как ему помочь. Но лечить человека он ни за что бы не рискнул. Тем более сердце. Это вам не шину наложить…

– Папа, папа, ты меня слышишь? – надрывался Василий, как будто было важно, слышит его Сергей Петрович или нет.

– «Скорую»! Нужно вызвать «Скорую»! – кричала Лариса. – Ох, что же делать, никогда еще такого не было!

Грязный Гарри в ужасе забился под веранду. Поднявшаяся суматоха внесла окончательный разлад в его и без того не очень эффективный мозг.

Глеб Аркадьевич схватился за телефон. Сколько едет «Скорая» от Злобина? Не проще ли будет посадить Сергея Петровича в машину и отвезти в больницу?

– Пропустите, – послышался незнакомый женский голос, и перед хозяином дома опустилась на корточки Маша – одна из прислуживавших в доме девушек. Звоницкий до этого дня ни разу не слышал, чтобы она вообще открывала рот. Впрочем, как и вторая – Катя, кажется.

Между тем Маша расстегнула старику верхнюю пуговицу рубашки и ловко ослабила ремень брюк. Потом хладнокровно обшарила карманы пиджака и в нагрудном обнаружила то, что искала, – пузырек нитроглицерина. Открыла его, вытряхнула на ладонь крошечную белую таблетку и сунула под язык Караулову.

Все не отрываясь следили за ее действиями, потом уставились в лицо хозяину дома. Минут через пять Караулов задышал свободнее и слегка пошевелился. Даже поднял руку и потер грудь.

– Давайте перенесем его в дом! – захлопотала Лара. – Нельзя же его здесь оставить…

– Нет, – твердо сказала Маша. – Пока его перемещать нельзя. Вот вы! – ее палец указал на Звоницкого. – Принесите шезлонг с веранды, мы устроим Сергея Петровича поудобнее.

Глеб Аркадьевич, прихрамывая, послушно принес раскладной шезлонг, и старика усадили туда. Маша подняла безвольную руку и проверила пульс.

– Тахикардия, – произнесла девушка и обратилась к Ларе:

– Анаприлин или метапролол из его аптечки. И побыстрее, пожалуйста.

Лариса вытаращила глаза, потом бросилась в дом. Вскоре она вернулась с лекарством.

Сергей Петрович пришел в себя минут через пятнадцать. Оглядел встревоженные лица собравшихся – особенно бледен был Вася – и слабым голосом проговорил:

– Напугал я вас, дорогие мои…

– Папа, ну о чем ты говоришь! – засуетился Василий. – Не волнуйся за нас. Главное, чтобы тебе было хорошо. Ну как ты себя чувствуешь?

Караулов задумался, потом взглянул на Машу. Та стояла в стороне с обычным непроницаемым лицом. На вопросительный взгляд хозяина девушка отозвалась так:

– Стенокардия. Приступ нетяжелый. Лучше показаться врачу, но особой срочности нет. До завтра терпит.

– Спасибо, голубушка, – слабо улыбнулся старик, – а теперь отведите меня в постель. Полежу, и все пройдет…

Вася подхватил отца с одной стороны, с другой пристроился Звоницкий, проклиная себя за то, что так не вовремя решил порадовать старика отличной новостью. Мужчины повели Караулова в спальню. Маша пошла вперед, чтобы приготовить постель, а Лариса открывала двери.

Наконец больного устроили в спальне, задернули шторы.

– Отдыхай, папа! – сказал Василий. Караулов поднял руку и жестом подозвал Глеба. Звоницкий поспешно подошел.

– Значит, Киру скоро выпустят? – спросил Сергей Петрович.

Глеб молча кивнул, боясь, как бы не спровоцировать новый приступ.

– Вы не представляете, как я рад! – И старик прикрыл глаза, откинувшись на подушку.

Уже выходя их комнаты, Глеб бросил взгляд на Василия. Выражение лица старшего сына Караулова поразило ветеринара. Невозможно было ошибиться в истолковании выражения лица Васи. На обычно добродушной физиономии толстячка на несколько мгновений отразилась самая лютая ненависть.

Звоницкий отправился к себе в комнату с тайным намерением полежать. Все-таки события сегодняшнего дня не прошли для него даром. Он уже не мальчик, чтобы бегать по кустам. А погоня с аварией на десерт окончательно его доконала. Честно говоря, последние пару часов он держался только на азарте самодеятельного сыщика. Да, было необычайно приятно натянуть нос всесильному господину Чадову… но сейчас постель – это единственное место на земле, где Глебу по-настоящему хотелось оказаться. Кстати, не забыть поблагодарить милейшую Елену Генриховну за ее помощь… Надо же, видимо, он, Глеб, показался ей симпатичным… Кстати, и сама прекрасная любительница роз вовсе не дурна. Не вполне во вкусе Глеба, но куда ближе к любимому им типу женщин, чем злосчастная Жанна, подарившая Грязного Гарри…

Глеб Аркадьевич принял душ, переоделся и прилег поверх покрывала на кровать. Он потихоньку проваливался в сон, и мысли у него были самые приятные. Каролину он нашел. Андрею Анатольевичу утер нос. Получил возможность остаться в городе и довести расследование до конца…

Собаку Звоницкий, как всегда, без всяких угрызений совести оставил на ассистентку. Поэтому ветеринар слегка удивился, услышав знакомое заливистое тявканье. В дверь постучали. Глеб Аркадьевич только хотел отозваться, дескать, он спит и просит его не тревожить, как дверь открыли, не дожидаясь приглашения.

На пороге стояла Яна Казимирова. Грязный Гарри от избытка чувств выдернул поводок из рук девушки и немедленно подскочил к обожаемому хозяину. Поскольку обожаемый хозяин лежал и был беззащитен, щенок успел облизать ветеринару нос и губы.

– Тьфу… Яна, держите его! – рассердился Глеб, садясь на кровати.