Пассажир закрыл книгу, сунул ее за пазуху бесформенного сюртука, порылся в карманах и достал измятый билет.

– Вы сели в поезд не на станции Крестосвод, – сказал начальник.

– Я и без вас знаю.

– Как так получилось?

– Это очень долгая и утомительная история, и я не намерен вас ею утомлять. А в чем дело, молодой человек?

Начальник поезда вгляделся в билет:

– Он прокомпостирован дважды.

– Она его так прокомпостировала. Я не спрашивал почему. Она же лучше знает, что и как делать.

Начальник поезда проверил перфорацию. В каждом поезде билеты гасили компостерами, оставлявшими отверстия разной формы. Смятый билет был надорван, но, похоже, дырочки были одинаковыми. Начальник поезда повернулся к проводнице:

– Вы его дважды погасили?

– Нет, что вы! Вы же видите, он помят. Может, в нем уже была дырка. К тому же пассажир предъявил билет с большой неохотой.

– Вы сами не хотели его трогать, – с ехидным смешком заявил старик.

– Это использованный билет, – возмутилась проводница. – Вы его нашли в мусорке или вообще выудили из чьего-то кармана.

– Вы в этом уверены?

– Помнится, когда мы отъехали от Синедолья, как раз в этом вагоне поднялся шум, – сказал кто-то за спиной начальника поезда.

Начальник поезда обернулся.

В дверях стоял господин в зеленом клетчатом костюме.

– Если не ошибаюсь, буфетчица развозила чай, – продолжил он, пряча в карман трубку.

Начальник поезда посмотрел на проводницу.

– Сэнди отчитала какого-то подростка. Он схватил с тележки пакетик леденцов, открыл его, а расплатиться не смог. Возможно, я на миг отвлеклась, но дважды билет не прокомпостировала.

– А вы сравнили перфорацию? – спросил господин в зеленом клетчатом костюме. – По-моему, компостер проводницы Светаны, номер жетона один-четыре-один-шесть-восемь, оставляет отверстие в виде полутрилистника – полуквадрата.

В вагоне тут же стало очень тихо. Даже старик, удивленно округлив приоткрытый рот, уставился на присутствующих.

– Как я понимаю, вы знакомы с нашими процедурами, досточтимый господин, – негромко сказал начальник поезда.

– Я всегда слежу за происходящим, начальник Кремен, номер жетона девять-два-два-три. Сам я собирался выпить чаю, но увидел досточтимого ученого и решил пригласить его к себе в купе. Но если у вас какие-то сомнения в его билете…

Начальник поезда посмотрел на проводницу.

– Наверное, я все-таки… прокомпостировала билет дважды.

– На том и порешим, – твердо сказал начальник поезда. – Приятной поездки, господа.

Он вернул билет старику, вежливо поклонился и вышел. Проводница направилась за ним.

– Вы примете мое приглашение? – осведомился господин в клетчатом костюме у старика.

– С огромным удовольствием.

Они прошли в спальный вагон. Господин в клетчатом костюме открыл дверь в купе, пригласил старика войти. Дверь в спальный отсек была задвинута.

– Садитесь, пожалуйста, – сказал господин. – Простите, но я вас обманул. Чай я вам предложить не смогу.

Старик сел и произнес совсем не старческим голосом:

– Даже не знаю, что сказать.

– Например, «спасибо, я вовсе не хочу чаю».

– Ликс, это же не ваше купе, – укоризненно напомнила Эдеа, старший инспектор лескорийских железных путей.

– Билет в это купе приобрел торговец скобяными товарами, откуда-то из Ветроёма. Вчера вечером мы с ним познакомились в привокзальной таверне на станции Два Клинка. Он решил угостить коллегу-торговца парой кружек пива, а когда выяснилось, что я торгую оконными рамами и карнизами… – Ликс всплеснул руками, – то потребовал продолжения беседы. По-моему, он даже не понял, что мы сели в поезд, и почти сразу же уснул. Его билет я предъявил проводнику.

– А проводник не проверил спальный отсек?

– Из-за стука колес храпа не слышно.

– Поздравляю, вы прекрасно справляетесь с моей работой.

– Большое спасибо.

– А костюмчик вы позаимствовали у вашего нового приятеля? – спросила она. – На время, разумеется.

– Нет, что вы. – Ликс распахнул дверь шкафа, где висело два костюма, таких же ярких цветов, но почему-то в два раза шире того, что был на нем самом, и показал обмахрившиеся манжеты и протертую до дыр ткань на локтях. – А вот еще, с вашего позволения. – Он расстегнул сюртук, демонстрируя аккуратно заштопанную прореху на белой льняной сорочке. – Давным-давно старый корон Беловодья одарил меня вот этим гардеробом в оплату представления на детском празднике в честь восьмого дня рождения его дочери. Это мой костюм провинциального господина. В столице такое не пройдет, понятное дело.

Эдеа кивнула:

– Извините, что возвела на вас поклеп. Я же знаю, что вы не вор.

– А я знаю, что вы не старик, – небрежно заметил Ликс, – но никому об этом не рассказываю.

Он сунул руку за пазуху и вытащил таделикс, символ своих занятий, в честь которого и получил свое имя. К обоим концам полированного деревянного бруска длиной в ладонь были привинчены складные ложечки из вишневого дерева и маленький медный колокольчик.

Ликс тряхнул таделиксом, который не издал ни звука. Деревянные трещотки были связаны алой шелковой лентой, давным-давно выцветшей, а язычок колокольчика покоился в войлочном колпачке.

– Все и всегда придерживают язык.

– И далеко ли вы едете? – спросила Эдеа.

Правой рукой он подбросил погремушку в воздух, хлопнул в ладоши и поймал ее в левую руку.

– А это как повезет.

– Давайте тогда до Студеного Озера. Я там выхожу, так что начальник поезда не удивится, что вы сошли со мной.

– Прекрасный городок. И до Беловодья недалеко. Может, коронесса расщедрится и за пару песенок залатает мне отцовские наряды. Кстати, о нарядах. Вы не хотите переодеться? Я дам вам влажную салфетку, смоете преждевременные морщины.

– Мои вещи в камере хранения на станции в Студеном Озере. А чтобы не пугать проводницу, я переоденусь, когда мы сойдем с поезда.

– Хорошо. Кстати, о проводнице. Она действительно дважды прокомпостировала билет?

– Да. Один раз до того, как началась перепалка с буфетчицей, а второй раз после. Я намеренно измяла билет и вела себя подозрительно, но не до такой степени, чтобы причинять неудобство другим пассажирам. Ну, вы сами видели.

– Как принято говорить у рыцарей большой дороги, кролики предпочитают носить силки с собой.

– Кстати, поначалу она не лгала, потому что действительно не помнила. Начальник поезда предоставил ей возможность сказать, что она не помнит. А теперь мне придется об этом заявить. – Она посмотрела на него. – Но вину возложат на вас.

– Что ж, я приму обвинения с тем же спокойствием, как и все остальное.

– Хорошо. Значит, до Студеного Озера я доеду по своему законному, но случайно отмененному билету, а вы поедете по моему пропуску. За купе заплачено, служба железных путей не в ущербе. Только дайте мне слово…

– Да-да, я знаю. Даю вам слово, что не уеду из Студеного Озера по железным путям. В такой прекрасный летний день пешая прогулка до