— Как хочется домой… — Вздохнула девушка.

— Понимаю. И сочувствую… Но изменить ничего не могу.

Приор встал, голос его снова ожил, наполнив зал эхом.

— Я ухожу. Пора и вам, ллид.

Он еще что-то вещал о служении высоким целям, но Марина пропустила эти слова мимо ушей. Не всем же дано преданно служить развитию цивилизации и пропадать в чужих мирах!..

Последняя капля

Разговор взволновал Марину. Она бродила в парке вдоль живой изгороди и думала о мире, откуда прибыл Кронен. Интересно, как там люди живут? Что поделывают?..

По другую сторону плотного кустарника тоже кто-то прогуливался: дамы, судя по специфическому шороху громоздких нижних юбок. Одна из них тонким несчастным голоском жаловалась на своего возлюбленного:

— Уверяю тебя, он совсем не интересуется мною! Словно я — пустое место. Не приходит ко мне по ночам…

Вторая дама рассмеялась низким грудным смехом. По этому смеху, да по тяжелому аромату сладких духов, задавившему напрочь все тонкие запахи парка: можно было признать ллид Элинн.

— Но; милая моя, это как раз не удивительно. Мужчины порой мнительны и подчас осторожны сверх меры. Тебе не приходило в голову, что он сам ждет твоего визита?

Несчастный голосок зазвучал жалобнее прежнего.

— Ах, нет, нет. Он не пожелал мне открыть, я сама приходила! Я стучала в дверь, как обычно, как условлено. Я не нужна ему более! Он даже вернул мой подарок! Между нами все кончено!

— Можно подумать, он — единственный мужчина в мире.

— Для меня — да! — С жаром воскликнул голосок. — Единственный!

— Ты меня озадачила, голубушка. — Видимо, Элинн была поражена. — Отвечай-ка честно, да не кривя душой: он необычайно хорош в постели?

Многозначительная пауза повисла в воздухе.

— Галантен и заботлив?

Опять пауза.

— Щедр, хотя бы на обещания?!

И снова молчание.

Ллид Элинн искренне возмутилась:

— Нет, нет, и снова нет! Так чего же?.. Зачем нужны такие отношения? К тому же он более знатен, чем ты! Перестань цепляться за глупые фантазии и обрати свой взор на кого- нибудь другого. Замуж тебе надо, дурочка!

— Но я его люблю! — Голосок набирал силу.

— Но он тебя не любит. Он тебя использует, как… подстилку. И знаешь, что? Ваша связь была на руку твоей госпоже. Я не удивлюсь, если первоначально именно она подталкивала тебя соблазнить его…

— Замолчи сейчас же! — Голосок собеседницы стал резким и приобрел стальные нотки гнева. — Нас могут услышать, и тогда накажут!

— Ты поздно спохватилась, Лилиан. Таким простым душам при дворе не место. Возвращайся в свое поместье, к тетке, сиди там за вышивкой. Повторяю, тебя использовали — и сам принц, и его сестрица! Чтобы шпионить друг за другом!

Вот тебе и раз! Как же хорошо оказаться в нужном месте в нужное время! Марина осторожно раздвинула ветки акации, чтобы рассмотреть обладательницу тонкого голоса.

Рядом с Элинн нервно вышагивала хрупкая бледная девушка, личико которой казалось безжизненным на фоне роскошного изумрудного платья. Та самая фрейлина из свиты Велирин, коснувшаяся в тронном зале руки Марины в день приема посла. И, похоже, та самая, которая, по выражению принцессы, «раскудахталась», заметив отсутствие младшего наследника во время охоты. И, видимо, именно она тихонько стучалась в дверь спальни принца ночью. Мариен попросту захотел разорвать отношения, поэтому вернул золотую брошь, — подарок Лилиан, — чужими руками. Он постарался, чтобы принцесса была в курсе дела. Вполне возможно, что последняя действительно подложила ему в постель эту невзрачную куколку, а куколка взяла: да и влюбилась, и выложила все любовнику в порыве страсти. Жаль ее, очень жаль. Шила в мешке не утаить, и кто теперь возьмет замуж брошенную любовницу?.. Коротай теперь век ославленной старой девой, живи воспоминаниями.

В глубокой задумчивости Скворцова неловко взялась рукой за колючую ветку и невольно зашипела. Ее сразу услышали.

— Там кто-то есть!

Ллид Элинн, более расторопная, схватила подругу за руку, и обе быстро скрылись за поворотом дорожки.

Марина отпустила ненавистную колючку и затрясла кистью руки, прогоняя боль. Бежать за вспугнутой дичью не имело смысла. Мало того, что втянули в семейные дрязги, так еще и подслушивать приходится! И руки обдирать в кустах!

***

Дело оказалось куда хуже семейных дрязг. Маленькую ллид Лилиан, мертвую, этим же вечером нашли в беседке парка. Как и предыдущие жертвы, она была отравлена. Правда, эту смерть многие были склонны расценивать как самоубийство, Марина тоже так думала. Лилиан не смогла смириться с потерей человека, в котором заключался смысл жизни, и ушла сама, тем более что в ее бледной руке был крепко зажат крохотный флакончик… Но где она раздобыла яд? Имела ли отношение к другим отравлениям? Многие задавали себе подобные вопросы, и до заката пара десятков придворных покинули дворец под разными предлогами: кого-то якобы разорил управляющий, у другого ощенилась в имении сука редчайшей породы, у третьей дочь сбежала с музыкантом, и прочая, и прочая.

За столом в малом зале, именовавшемся также Красным, присутствовала королевская семья и некоторые из приближенных. Несмотря на внешнее спокойствие собравшихся людей, воздух прямо-таки искрился скрытой напряженностью. Стены, обитые алым шелком, в мерцающем свете ламп казались залитыми кровью. Неслышными тенями сновали лакеи, прислуживающие за столом, но мало кого интересовала еда. Каждую из ужинавших персон одолевали собственные мысли.

Марина украдкой посматривала на соседей. Королева выглядела равнодушной, но равнодушие было, конечно, напускным. Эльд Ламман, как всегда, завитый, надушенный и разодетый в пух и прах, налегал на перепелов в подливке с великолепным аппетитом. Не накрашенное (о, чудо!) лицо Велирин белело в раме огненных волос, глаза метали молнии. Она казалась очень возбужденной и без нужды поминутно вытирала пальцы о салфетку.

Первый министр являл собой образец спокойствия, а между тем левая рука его частенько вздрагивала, выдавая волнение. В противоположность эльду Алигену, эльд Конри держался очень уверенно и невозмутимо, единственный из всех присутствующих господ. Княгиня Габиель в золотистом платье часто подносила к губам бокал с вином и ерзала, как будто сидела не на удобном стуле, а у черта на коленях.

Молчание тянулось, грозя взорваться в любую секунду, что и произошло. Конри со стуком положил нож и нацелился на принцессу:

— Ваше королевское высочество, одна из ваших фрейлин покончила с собой, не так ли? Не будет ли дерзостью с моей стороны узнать ваше мнение?

Велирин вцепилась в салфетку.

— Я сожалею. — Она опустила глаза. — У бедной девочки был… неуравновешенный характер.