Марина готова была поклясться, что Велирин хотела сказать совсем другое.

Главный сыщик удовлетворенно кивнул. Эльд Алиген оживленно заговорил о персональной ответственности «высоких особ». Затем сановник прозрачно намекнул, что даже самые вздорные кумушки ни с того ни с сего яд не глотают.

— Ей помогли, вот что я думаю! — Многозначительно брякнул министр и умолк.

Принцесса скомкала и швырнула на пол многострадальную салфетку.

— Выходит, я довела?! Да вы рехнулись!

Не успел министр и рта открыть, как вмешалась королева:

— Ваше высочество! Не забывайте о приличиях!

— Да иметь я хотела ваши приличия! — Рявкнуло высочество так, что Марина вздрогнула. Велирин вскочила, опрокинув стул и, стуча каблуками, покинула Красный зал. У двери она обернулась. — Кто-то заплатит! Дорого заплатит!

И хлопнула дверью от души. Все замерли. Внезапно Ламман захрипел, рванул кружевной воротник камзола и стал валиться набок. Конри и Алиген распрямились, подскочив, как будто пружиной подброшенные. Княгиня застыла с полуоткрытым ртом. Альберина побледнела, как смерть, хватаясь рукой за сердце. У Марины пересохло во рту. Что, яд? Где? В вине?! Его же пили все…

А между тем «отравленный» ожил, с ехидным смешком поднялся и поправил воротник. Его окружали настороженные и испуганные люди. Ламман сконфуженно покашлял:

— Господа, я и не предполагал… Клянусь, я хотел лишь разрядить обстановку! Я пошутил.

Выражение лица эльда Конри явно говорило: за такие шуточки перца бы тебе в штаны, дружок!

— Вы идиот, эльд. — Королева гневно встала, едва сдерживая эмоции. Остальные быстро последовали ее примеру. — Я повторяю: вы идиот.

Альберина скорым шагом пересекла зал, никого не удостоив взглядом. Красный, словно вареный рак, фаворит плюхнулся на стул. Опомнившись, Габиель кинулась следом за ее величеством, грациозная и стремительная, как ласточка. Марина не стала дожидаться «разборки» между вельможами и откланялась. Она чувствовала себя опустошенной и чудовищно усталой.

На пороге покоев ее встретил Ланн. Он поклонился и, понизив голос, сообщил, что «его высочество ожидает дама».

— Разве ей назначена аудиенция? Я не припомню, — кисло сказала Марина, совсем не горевшая желанием встречаться с какой-то там дамой, кем бы она не была

— Простите, ваше высочество, ллид настаивает.

— Хорошо. Впусти ее. Иди, ты свободен до утра.

В кабинете томилась ожиданием никто иная, как Элинн: заплаканная, не накрашенная, небрежно одетая. Персиковое с белой отделкой платье смялось, кудри растрепаны. Элинн судорожно всхлипнула и без всяких прелюдий бухнулась на колени.

Ошарашенная, Скворцова даже не стала препятствовать подобным телодвижениям, так как интуитивно почувствовала, что сейчас строгость будет уместна.

— Ваше высочество, я все расскажу! Не могу больше молчать!

— Слушаю вас.

Ллид Элинн заломила руки, обнажая полные локти с ямочками. Она явно собралась зарыдать, но Марина нахмурилась.

— Без истерик. Сядьте в кресло и говорите по существу.

Вздохнув, брюнетка перебралась в кресло и отерла красные глаза платочком.

— Не думайте плохо о бедной Лилиан. Она девушка увлеченная… была. Я втолковывала ей, что таким нежным цветам во дворце не место, затопчут… Мы в тот день, — понимаете? — гуляли с ней в парке, когда наткнулись на молодых парней из посольской свиты. Не поймите меня превратно, — смутилась она и затараторила, как по написанному, — новизна впечатлений, чужие обычаи, новые традиции, и интерес к таким мужчинам вполне резонный, вы не находите?

— Не нахожу. Мне нет никакого дела до вашей личной жизни.

— Не судите строго, ваше высочество, я уговорила Лилиан присоединиться к тем милым мальчикам. Единственно ради того, чтобы расспросить об их родине…

Было ясно, что родиной и обменом культурными традициями тут и не пахло.

— Мы мило поболтали, и тут… один паж, его звали Ольгсен. Сделал попытку… обнять Лилиан. Ах, простите мою откровенность, простите…

— Не за что. Дальше, дальше. — Поторопила Марина, уже начиная понимать подоплеку истории.

— Она отстранилась, вы понимаете, Лилиан же была с принципами. У нее из поясной сумочки выпал флакончик, она всегда носила на поясе сумочку с шитьем и прочими мелочами… To есть, не флакончик, а такая штучка с расширенным дном и длинным узким горлышком.

— Колбочка?

— Да, благодарю вас, ваше королевское высочество! Красивая колбочка, из крапчатого стекла. Девочка хотела ее подобрать, но Ольгсен оказался проворнее. Он начал допытываться, что там, внутри. Лилиан не желала рассказывать, но потом уступила и призналась, что во флаконе — чудодейственное любовное зелье, и умоляла вернуть, дескать, это не ее вещь… Паж хотел взамен три поцелуя… Лилиан отказывалась… Тогда он сказала, что раз она скупится на какие-то жалкие три поцелуя, он сам выпьет зелье! И выпил, не успели мы и глазом моргнуть! Лилиан стало дурно… Тут послышались приближающиеся голоса, мы сочли за благо скрыться, дабы не повредить своей репутации. А колбочка упала в траву, искать такой мелкий предмет у нас уже не было времени.

— Ольгсен был тем самым пажом, который позже умер?

— Да, да, — чуть слышно прошептала фрейлина, — но я узнала об этом лишь следующим утром. Я попыталась выспросить у Лилиан, где она взяла свой «любовный напиток». Я думала, что легко разговорю девочку, но ошиблась. Она ничего мне не сказала, но…

— Что — «но»?

— Боюсь, ваше королевское высочество, что бальзам… предназначался для вас.

— С чего вы взяли, ллид? — Холодно спросила Марина, притворяясь рассерженной.

— Она так любила вас, ваше высочество. И ее смерть… Представьте, что некто предлагает ей зелье, способное приворожить предмет страсти, или же средство, которое, напротив, поможет избавиться от бесплодного чувства. Для этого всего-то нужно выпить некий настой — и вот она свободна от любви. Лилиан порой была доверчива, особенно когда сильно хотела верить во что-то.

— Это лишь ваши предположения.

— Предположения, ваше высочество, вы правы, я и не претендую на нечто большее.

— Хорошо. А помните, вы несколько дней тому назад говорили о каком-то заговоре?

Лицо Элинн густо покраснело.

— Это уже не важно! Я была не права.

— Пусть так. Скажите-ка, вы не заметили на той колбочке рисунка?

— Нет. — Вполне уверенно ответила Элинн.

— Ящерка, кусающая свой хвост. Постарайтесь узнать, что этот символ означает. Мне необходимо узнать, кто владелец колбочки. Надеюсь, вы понимаете, что нельзя расспрашивать открыто?

— Безусловно, ваше высочество. Ради памяти Лилиан я готова… Она была единственным существом, способным на дружбу без расчета и выгоды. Я попытаюсь.