Что именно? Что она не против снова заняться с ним любовью? Что готова и далее поддерживать тот стиль отношений, от которого сердце у нее разрывается на части?

— Доминик, давай будем честными — по крайней мере, сегодня.

Он пристально посмотрел на нее, и глаза его странно блеснули. Казалось, он чувствовал себя оскорбленным… или…

Сердце у Кристи сжалось. Она торопливо облизала пересохшие губы.

Доминик качнул головой.

— Ради бога, не надо! И без того все так плохо — хуже некуда, а тут еще ты со своими играми…

Он осекся, еле слышно выругался и шагнул к ней, но опоздал. Кристи, отпрянув в сторону, уже мчалась обратно в морозную мглу, снова ощущая себя той хрупкой семнадцатилетней девочкой, которая принесла ему в дар свою душу и тело, чтобы оказаться отвергнутой…

— Кристи!.. — услышала она его возглас, но смысл того, что он кричал, ускользал в сумятице овладевших ею мыслей. Увязая в глубоком снегу, она бежала, куда глаза глядят.

Когда Доминик нагнал ее и схватил за руку, Кристи закричала, отбиваясь, но поскользнулась и упала в сугроб, увлекая его за собой.

— Кристи!.. Господи, с тобой все в порядке?

Но она уже ревела во весь голос, размазывая снег по щекам. Доминик торопливо встал, подхватил ее на руки и понес в дом.

Господи! Куда угодно, только не в кабинет! — мелькнуло в голове у Кристи, но, захлебываясь от рыданий, она не могла выдавить из себя ни слова.

Уложив Кристи на диван возле горящего камина, Доминик начал снимать с нее сапоги.

— Кристи, прости… Бога ради, прости!.. Я вовсе не хотел тебя обидеть!.. — хриплым, умоляющим голосом бормотал он, стягивая с ее ног промокшие носки и растирая заледеневшие ноги. — Послушай!.. Я вел себя, как последний негодяй, это все мой скотский характер. У меня и в мыслях не было… — Доминик тихо выругался и Кристи, на мгновение придя в себя, остановила глаза на его лице. — Ну, давай же! Сбрось с себя эти мокрые тряпки! — Доминик уговаривал ее, словно ребенка, и она послушно, как зачарованная, дала раздеть себя до нижнего белья и завернуть теплое банное полотенце. — Оставайся здесь, у огня, а я сбегаю и принесу чего-нибудь горячего.

К тому моменту, когда он вернулся с двумя чашечками дымящегося кофе на подносе, Кристи уже взяла себя в руки и хрипло сказала:

— Извини, я вела себя по-идиотски.

— Мы оба все это время ведем себя по-идиотски, — кивнул он так грустно, что Кристи захотелось прижать его голову к груди и утешить.

— Сегодня был чудесный день, — робко начала она, пытаясь найти безопасную тему для разговора. — И ребенок был такой красивый, такой милый…

В лице Доминика что-то переменилось.

— Ты бы хотела иметь детей, Кристи? — спросил он тихо.

Только от тебя! — мелькнуло у нее в голове, и она густо покраснела.

— Да… Хотела бы…

Лицо Доминика внезапно помрачнело. Он резко поднялся на ноги и посмотрел ей в лицо.

— Я дал себе слово не вмешиваться в твою жизнь, — проговорил он сухо, — но должен тебя предупредить. Как бы глубоко ни было твое чувство к Дэвиду Гэлвину, он тебя не любит, и подарить ребенка не сможет, Кристи. У него есть жена и дети, и он слишком большой эгоист, чтобы рисковать тем, что уже имеет.

Кристи тронула его внезапная забота. Согретая огнем в камине и горячим кофе, она улыбнулась.

— Ты когда-нибудь влюблялся, Доминик?

Он нахмурился и отвернулся, так что лицо его оказалось в тени.

— Да, — бросил он сквозь зубы.

— А она тебя любила?

Какого черта я мучаю его такими вопросами? — с досадой подумала Кристи, но уже не могла остановиться: ее несло.

— Одно время мне казалось, что да, — выдавил Доминик. — Но я ошибался…

Наверняка он говорит о какой-то девице из Штатов, подумала Кристи. Возможно, именно неразделенная любовь и заставила его вернуться домой. Тем не менее, она не рискнула продолжить расспросы, чувствуя, что не вправе лезть ему в душу. Кроме того, она была бы не в силах слушать рассказ о его любимой женщине.

— Мне нужно сделать кое-какие записи. Это не займет много времени.

Кристи кивнула. Доминик прошел к письменному столу и тут же с головой ушел в работу.

Так прошло около часа, но Кристи не было скучно. Треск дров в камине, поскрипывание ручки, сама возможность быть с ним рядом, — все это наполняло ее ощущением неизбывного счастья, смешанного с легкой грустью.

Она не заметила, как впала в дрему, и очнулась от того, что он поправил полотенце, съехавшее с ее плеча.

— Ты еще работаешь? — сонно спросила Кристи.

— Нет, только что закончил, — чуть улыбнувшись, сказал Доминик. — Ты не проголодалась? Может быть, перекусим?

— В последнее время я, кажется, совсем потеряла аппетит, — пробормотала она, протирая глаза.

Лицо Доминика неожиданно изменилось.

— Господи, Кристи, ты не случайно не?..

— Нет, нет, — торопливо сказала она. — Я не беременна.

Странно, но в глазах его промелькнуло что-то вроде разочарования. Что только не привидится со сна! — с досадой подумала Кристи.

— Говоря про игры, я вовсе не имел в виду то, что ты подумала, — неожиданно резко проговорил Доминик.

— Иначе говоря, ты не пытался тем самым намекнуть на… Я тебя ни в чем не обвиняю, Доминик. Я сама не понимаю, что заставило меня побежать сломя голову… Наверное, я просто сорвалась, — виновато произнесла она и осеклась.

— Ты не замерзла? — спросил Доминик, растирая ее ладони. — Наверное, будет лучше, если я приготовлю для тебя одну из спален, иначе ты сегодня так и не согреешься.

— Одну из спален? А где будешь спать ты?

Кристи прикусила язык, ожидая язвительного ответа с его стороны, но Доминик с неожиданно серьезностью сказал:

— Я вполне обойдусь без спальни. К холоду мне не привыкать, да к тому же камин хорошо разгорелся. Твои вещи в холле. Принести их?

Кристи кивнула в ответ. Она уже обнаружила, что ее нижнее белье тоже промокло, и теперь мечтала о том моменте, когда сможет сбросить с себя прилипающие к телу тряпки.

Дождавшись, когда он вышел из кабинета, она быстро стянула свитер и, дрожа от холода, сняла с себя лифчик.

Захватить с собой смену белья Кристи не догадалась, а потому после недолгих колебаний натянула толстый шерстяной свитер прямо на голое тело.

Она быстро запихнула лифчик в стопку мокрой одежды, валявшуюся на полу, а затем, подумав, надела теплую клетчатую юбку. Оглядев себя, она обернулась и увидела стоявшего в дверном проеме Доминика. Судя по его позе и выражению лица, он находился здесь уже давно.