— Неприятности нет, а вот некие сложности, возможно. Буду более откровенным. Понятно, что не мы строили другую базу, куда вы попали, а свою базу без согласия соответствующих лиц не построишь. Все сделано с их молчаливого согласия, но у них есть избиратели. Публикация заставит их как-то реагировать.

— И вас это огорчает? — усмехнулся я.

— Представьте, да. Если некоторым сотрудникам придется уйти из государственных органов, то появятся новые лица, и с ними придется налаживать отношения. А это время.

— Никогда бы не подумал, что такая случайность может иметь серьезные последствия.

— Как видите, может. На то она и случайность, что непредсказуема.

— Теперь вы хотите, чтобы я поверил в вашу ахинею? Я уверен, что у вас есть запасной вариант людей, кто будет говорить и делать, как вам надо. Хотя уверен, что всех прикормить нельзя.

— Вы сами ответили на свой вопрос. Не на всех можно повлиять.

— А хочется?

— Представьте, нет, тогда будет скучно, нет оппонентов, нет мыслей. Так насколько я в рассуждениях далек от истины?

— «У истины есть свой вкус и своя ценность», есть такая фраза.

— И каковы вкус и ценность у вас?

— Правда.

— Не разочаровывайте меня. У каждого своя, правда. Но все-таки я близок к вашим задумкам. Чего вы хотите?

— Не думаете же, вы, что у меня есть заготовка? А что вы можете предложить?

— Это уже другой разговор. Заменить одну информацию на другую.

— Которая вас не затронет.

— Пусть так. Вы обещаете не публиковать статью об этом районе, а мы предоставим вам другую информацию, например о контрабанде наркотиков. В результате правительство правильно реагирует, идет операция, канал перекрывается. Кто-то уходит с постов, народ доволен.

— Уходят не нужные?

— Не всегда. Я уже говорил, что оппонентов нельзя убирать.

— Не думаете же, вы, что контрабандисты, прочитав статью, не изменят систему, не свернут лагерь, не закроют канал.

— Статья выйдет одновременно с заявлением правительства. Там будет ссылка, что иностранный журналист помог власти и так далее.

— Я же сказал, мне слава не нужна.

— Пусть без упоминания вашего имени.

— И после этого на меня начнется облава.

— Да не будет ничего. Нужны вы им.

— А почему вы, зная о лагере, о канале не сделаете это сами для власти. Подарок для них.

— Делаем, мы сотрудничаем в этой области, но в данном случае есть возможность обмена.

— А почему не предложили вашим журналистам статью сделать? Это было бы более эффектно.

— Так сложились обстоятельства. Вы влезли в это дело. К тому же у вас есть теперь свобода передвижения, и вы не связаны с редакцией. Вы свободный человек.

— А как я получу информацию?

— Мы ее вам предоставим.

— Не пойдет. Я привык все видеть собственными глазами. Не хочу верить чужим бумагам.

— Вы понимаете, что это опасно?

— Догадываюсь. Но мне более интересно, кто за этим стоит.

— А вам это зачем? — вежливо осведомился он.

— Это моя страховка, что после операции я останусь жить.

Джеймс задумался. Видя, что разговор за столиком прекратился, официант убрал все стола и принес кофе. Все это время Джеймс просчитывал варианты. После ухода официанта, он еще минуты две сидел, молча, я же пил кофе.

— Мне надо подумать. А вы так и не сказали свое мнение о лагере?

— Из того, что мельком удалось увидеть, я думаю, что там готовят боевиков. Во всяком случае, там все для этого есть.

— Мне это известно, — усмехнулся Джеймс, — потому как вас там приняли и что собирались сделать.

— И что собирались?

— Мальчика для битья. Узнать было трудно, но не невозможно. Вы выдержали, успели сбежать.

Неаккуратно, подумал я. Давать информацию подобного рода, значит сообщить, что у тебя там есть свои люди. И для чего ты это сделал? Случайно? Нет. А вот какая цель надо подумать.

— Будем считать, что повезло.

— Будем, — согласился Джеймс. — И это все, что увидели?

— Все.

— А догадки?

— Догадки и есть догадки. Там может быть все что угодно, например контрабанда алмазов. Есть такая вероятность? Есть.

Джеймс внимательно посмотрел на меня. Он не мог знать точно, что я видел в сейфе.

— Жан, такая вероятность есть в любой стране. И в данном случае контрабанда не подходящее слово. Такие дела не делают втихаря. Разве что разовый случай, — он смотрел на меня любезно, но насмешливо. — Не стоит так называть обычную торговлю. Не думаете же, вы, что государство, нарушает законы, проводя подобные сделки. Бросьте! В таких сделках работают подставные фирмы, агенты. Конечно, законы об импорте и экспорте государственные органы интерпретируют более широко, но средства всегда легальны. Решения о сделках принимают люди, имеющие на это право. Никто не придерется. Государства работают на биржах легально, но чуть по-своему. Это вам не наркотики возить.

— Интересно, но в контрабанде алмазов, если она есть, присутствует интерес людей. А там где масштаб, там всегда не заметно можно сделать и приятное себе.

— Так на чем мы остановимся, — не стал развивать тему Джеймс.

— А вы уверены, что сдержу слово?

— Уверен. А вы?

— Вот наличие списка лиц, заинтересованных в контрабанде, и будет моим страховым полисом.

— Берем время для раздумий?

— Хорошо. Мне еще надо поездить по Латинской Америке, посмотреть, что могу приобрести.

— Ну, вот видите, это даже полезно. У вас будет очень хорошее прикрытие. Вы владелец салона, подбираете произведения искусства для себя.

— Не хотелось бы смешивать одно с другим.

— Но если договоримся, то придется.

— Кофе допит, тогда я пошел, — сказал я.

— Позвоните мне дня через два, — и он протянул мне визитку.

Я посмотрел на нее, там значилось, что он советник инвестиционного фонда.

Попрощавшись, я вышел из ресторана. Постоял у входа и свернул направо, дойдя до угла, свернул в переулок, и чуть выждав, пошел назад. Простую проверку провести не вредно. Я стоял на углу, примечая машины, людей. Увидев, что ничего неожиданного нет, сел в рядом стоящее такси. Таксист повернул голову и в его глазах был немой вопрос: — Куда?

— Ждем, — сказал я ему и передал деньги. Он согласно кивнул головой:

— Следим?

— Пытаюсь. Веду журналистское расследование.