Я продолжал посещать все мероприятия, где должен был быть как журналист. Писал заметки, статьи. Отправлял в Париж. И вот однажды, позвонил главный редактор:

— Не отвлекаю тебя от написания очередной статьи о своих приключениях?

— Нет, я только подумываю о продолжении. Ищу новые.

— Вот и подумывай, держи лучше все в голове, не порть бумагу.

— Бумагу жизнью не испортишь.

— Это ты, верно, заметил, а вот бумага жизнь испортить может.

— Это, смотря каково ее назначение.

— Шутишь! Мозги у тебя хорошие, жаль только, что дурной голове достались, и хорошо бы она осталась в целости. Это я к тому, что надеюсь, приключений больше не будет.

— Кто знает. У судьбы странное чувство юмора. Но я полагаю, вы звоните не только с заботой о моей голове.

— Статью публиковать не будем.

— Кто бы сомневался! Я сразу об этом сказал, да и надо полагать советник по культуре свое слово сказал.

— На то он и советник, так что гонорара не будет.

— Я и не рассчитывал.

— Не надо вмешиваться в чужие внутренние дела, хотя если честно, в данном случае очень хочется, но не хочется иметь проблемы, ты не один в редакции работаешь. Но об этом все. Через два дня приедет Симон, твоя смена.

— Вот это подарок. Я свободен! Я ничей!

— Судя по интонации, следует ждать международного скандала.

— Вы меня переоцениваете!

— Вот из-за таких, как ты, они и начинаются. Встречай его, он прибудет компанией Эр Франс. Зовут Симон Роше.

— Встречу.

— Вот и хорошо, но я рассчитываю, что ты будешь присылать свои заметки.

— Я подумываю поездить.

— Знаешь, мне будет очень жаль, если с тобой что-либо произойдет. Не лезь в пекло.

Он это сказала вполне серьезно, с долей сочувствия, и я его понял.

— Я постараюсь.

После разговора настроение у меня улучшилось. Теперь я буду предоставлен сам себе и обладать большей свободой передвижения.

О скором прибытии замены, я утром сообщил Андре и Симоне. Поговорил о замене с другими коллегами, с которыми установились хорошие отношения. Я не ожидал такой, почти единодушной реакции — сожаления. За эти несколько месяцев я с некоторыми действительно сдружился. Вопрос был почти всегда один: — Уедешь?

— Пока останусь, буду внештатным, и это позволит мне быть свободным и в мыслях и в поведении.

— Появляться будешь?

— Обязательно.

Действительно, теперь я должен был наметить себе план действий с учетом сложившихся обстоятельств.

Через два дня я встречал Симона, написав его имя и фамилию на табличке. Я стоял среди встречающих и вдруг увидел Жаннет, стюардессу, с которой летел сюда. Она шла с другой стюардессой к выходу из аэропорта.

— Жаннет, — окликнул я ее. Она обернулась и, увидев меня, что-то сказала подруге и остановилась. Я не опуская таблички, подошел к ней.

— Вот и встретились.

— Да. Не прошло и года.

— Работа такая, — вздохнул я. — Все время в разъездах, встречах, но теперь я более свободен.

— Более это как?

— Приехал другой, заменить меня, а я ухожу на вольные хлеба.

— Подкормиться?

— Где-то так. Слушай, ты, где остановилась? Когда назад в Париж?

— Завтра.

— Я предлагаю встретиться. Погуляем по городу, пообедаем вместе. Я тебе покажу Буэнос-Айрес, а ты расскажешь, как там без меня Париж.

— А как же тот, кого встречаешь?

— Я его устрою и все.

— Хорошо, — она назвала отель, где остановиться.

— Я приеду после обеда.

— Договорились, — и пошла к подруге, которая ожидала ее чуть в стороне.

Симон Роше оказался симпатичным, рыжеволосым парнем. Его улыбка располагала к общению.

К тому времени я уже имел машину. С виду она была обычной, каких много, но мотор был другой, работал тихо, чувствовалась мощь.

— Сколько в ней сил? — Спросил я старшего, когда пришел забирать.

— Много, более двухсот пятидесяти.

— Да, ладно!

— Проверь.

И я попробовал. Молодой сел рядом, и мы выехали за город. Машина была легкая и быстрая, легко уходила в отрыв. Подвеска была тоже усилена. Я остался доволен. Впоследствии, я старался не показывать ее мощь и ездил аккуратно.

Отвез Симона в ту же гостиницу, что меня отвозил Андре, дал те же напутствия, но предупредил, чтобы ждал меня утром, а по району прогулялся, но не допоздна.

После двенадцати я подъехал к отелю, где остановилась Жаннет, позвонил ей от стойки администратора, и вскоре в холл спустилась фурия, сменив форму компании на голубое платье, что подчеркивало ее фигуру.

— Изумительно выглядишь, — заметил я. — Сначала по городу, а потом пообедаем, — высказал я предложение, и она согласилась. Мы около часа ездили по улицам, иногда выходили и я рассказывал ей то, что знал о городе.

— А ты много узнал.

— А что у тебя не было такой возможности?

— Нам не рекомендуют ходить по одной, так в магазины в центре, а вечером в отель. Чужой город, чужие нравы.

Проезжая по улице Gorriti я обратил внимание, что из припаркованной машины возле ресторана Crizia вышли мужчина и женщина. Все бы ничего, но важно кто были они. Если бы я был один, то возглас удивления сдерживать бы не стал. В своей работе я старался предусматривать разные случайности, но вот о такой, мог подумать только мельком, не особо веря в ее реальность.

Из машины вышли Лаура и Джеймс — тот худощавый американец, что забрал меня с базы. Мысль, промелькнувшая в голове, крепко зацепилась. Это была удача, хоть и случайная, одна из немногих в моей жизни. Хотя можно назвать это удачей или нет, не знаю.

— Предлагаю перекусить, — и, проехав чуть дальше, припарковал машину.

Открыв стеклянные двери ресторана, мы вошли в зал Crizia. Легкий полумрак властвовал, создавая атмосферу романтики, хотя он подходил и для деловых встреч. Я окинул взглядом зал, словно выбирая место и заметил, что Джеймс и Лаура сели за столик в глубине. Я выбрал нам место, с которого они могли меня видеть, сел боком, чтобы не встречаться взглядом. Сделав заказ, мы увлеченно поглощали салаты, стейк, десерт. В перерывах Жаннет рассказывала мне о Париже, который я так хорошо знал. Когда мы перешли к кофе, то боковым зрением я увидел, что к нашему столику кто-то приближается, гадать, кто не стал, и так было ясно. Лишь когда человек подошел к столику, я повернул голову.

— Добрый день, Жан, — произнес с легкой улыбкой Джеймс. — Неожиданная встреча.