Но длительный срок отодвинул бы проблему в неопределенное будущее, а значит, как бы решил ее.

– Тебе легко говорить! – повторил Вадим и опасливо взглянул на белоглазого.

Потому что тот молчал как-то очень выразительно. Молчал так, как будто в этом молчании были ответы на не заданный Вадимом вопрос.

И белоглазый подтвердил эту смутную догадку.

Он придвинулся ближе к Вадиму, понизил голос и проговорил своим странным, неживым голосом:

– А может, я тебе помогу.

– Чем это? – ощетинился Вадим, который знал на своем богатом опыте, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Да и то, сыр этот черствый и заплесневелый.

– Я помогу тебе решить сразу два вопроса: заработать денег и насолить твоей бывшей, Ирине.

– Как это?

– Слушай и не перебивай. У Ирины есть одна вещь, которая мне очень нужна. Так вот, если ты эту вещь достанешь и принесешь мне, я заплачу тебе хорошие деньги. Такие, что ты сможешь расплатиться со Степанычем, и еще останется.

– Что за вещь? – осведомился Вадим.

Он сильно сомневался, что у этой сучки может быть что-то ценное. Откуда? Он бы наверняка знал! Наверняка знал и давно прибрал бы к рукам!..

– Я тебе скажу, что за вещь, – продолжал белоглазый едва слышно, – только ты должен уяснить два важных момента. Во-первых, как только ты эту вещь получишь – ты сейчас же отдашь ее мне. У тебя и в мыслях не должно быть как-то иначе с ней поступить. Иначе… – белесые глаза под капюшоном сверкнули, и Вадим почувствовал, как волосы у него на голове зашевелились. Пожалуй, опасливо подумал Вадим, этот белоглазый будет пострашнее Степаныча… и не делает ли он очередную ошибку, связываясь с ним? Но другого выхода у него все равно нет…

– И второй момент, – продолжал белоглазый. – Чтобы получить ту вещь, тебе придется изменить свое поведение.

– Как это?! – возмутился Вадим.

– Ты вечно прешь напролом, орешь на свою бывшую, угрожаешь ей…

– Так если она такая сука…

– Постой! – Белоглазый поднял руку. – Так ты от нее ничего не добьешься. Она тебя и близко не подпустит. Чтобы добиться своего, тебе нужно проявить хитрость, сделать вид, что ты изменился, готов пойти на компромисс… тогда она расслабится, и ты сумеешь добиться своего… сумеешь?

– Сумею… – протянул Вадим, сообразив, что в словах белоглазого есть своя правда.

– Так вот, теперь я скажу, какую вещь ты должен забрать у Ирины и принести мне. Это колокольчик.

– Колокольчик? – удивленно переспросил Вадим.

Он подумал, что белоглазый шутит. Хотя… на шутника он не очень похож.

– Колокольчик, – повторил его собеседник, быстро огляделся и заговорил еще тише.

Вадим заставил себя собраться и слушать внимательно, чтобы ничего не забыть и не перепутать.

Ия взглянула на часы и поняла, что рабочий день закончился уже десять минут назад. Надо же – а она и не заметила! Раньше она следила за минутной стрелкой, с трудом дожидаясь заветного мгновения, а сегодня… сегодня день пролетел незаметно… почему бы это? Что сегодня изменилось?

Она не стала додумывать эту мысль до конца, быстро собрала свою сумку, вышла на улицу.

Погода к вечеру удивительно изменилась, небо стало легким и прозрачным, почти как весной, даже выглянуло робкое осеннее солнышко, редкий гость на северном небосводе.

Ия шла по набережной легкой, пружинистой походкой и думала – что же с ней такое происходит? Почему у нее так легко на душе? Не радостно, нет – чего нет, того нет, но легко и беспечально, как не было уже очень давно. Как будто она несла на плечах тяжелый рюкзак – и вдруг сбросила его, поняла, что этот груз ей совершенно не нужен…

Что же с ней такое?

Жизненного, женского опыта у нее было маловато, его заменял книжный опыт, судьбы героинь классической литературы заменяли собственную судьбу. И, исходя из этого книжного опыта, она подумала бы, что влюблена. Но – ничего подобного! Наоборот, она избавилась от ненужной, глупой, мучительной влюбленности. Как от того самого тяжелого, бесполезного рюкзака. Заодно избавилась от пустого страха перед жалкой и вздорной начальницей.

Ия огляделась.

Чудесный вид, освещенный последними лучами вечернего солнца, стал еще прекраснее. Набережная Мойки была безлюдна.

Она невольно вспомнила, как здесь же, на этом самом месте, на нее напал какой-то наркоман, от которого ее спасла собака…

И тут же – как по заказу – рядом раздалось радостное ворчание, и к ней подбежал огромный светло-песочный зверь, шумно пыхтя и мотая лобастой головой.

– Здравствуй, Рудик! – проговорила Ия, оглядываясь в поисках хозяина. – Ты опять убежал!

Рудик радостно взлаял, встал лапами на ее пальто и облизал лицо Ии горячим шершавым языком.

Ия с трудом удержалась на ногах, отступила к стене и растерянно проговорила:

– Это уже перебор! Я тебе тоже, конечно, рада, но все же вот так с ходу лезть с поцелуями…

Тут рядом раздались быстрые шаги, и задыхающийся голос проговорил:

– Ты что же устраиваешь, волчья сыть? Ты что себе позволяешь? Девушка, не бойтесь, он вам ничего не сделает! И извините его, пожалуйста. Он вообще-то воспитанный, а тут вдруг вырвался… Извините, я сейчас его оттащу.

– А где же Валерий Александрович? – пропыхтела Ия, с трудом избавившись от приставаний Рудика и разглядев высокого бледного мужчину, в лице которого было что-то удивительно знакомое.

– Он в больницу попал. – Мужчина наконец схватил пса за ошейник, оттащив от Ии.

– В больницу? – выдохнула девушка. – Что-то серьезное?

– Сердце. Сейчас ему уже лучше.

– А вы кто же?

– Я племянник его, он попросил меня пока пожить у него, присмотреть за Рудиком…

В глазах незнакомца – незнакомца ли? – промелькнуло узнавание, и он неуверенно проговорил:

– Ия? Ия Светлова? Это ты?!

И тут она тоже узнала его. Это бледное, унылое лицо… и эта смешная присказка – волчья сыть… как будто из какой-то былины или народной сказки…

– Петя? Петя Чистяков?

Петя учился на одном с ней курсе, и иногда Ия перехватывала его взгляд – какой-то жалкий, жалобный. Или ей так казалось. Но ей тогда было не до него – тогда как раз в ее жизни появился Арсений Николаевич…

– Ия! – повторил Чистяков, и глаза его стали жалкими, как тогда – на первом курсе. – Ия, ты совсем не изменилась…

– Ты так считаешь? – Ия взглянула на него насмешливо, но тут же устыдилась, пригасила насмешку, потупилась. – А по-моему, я очень изменилась…

И тут же ахнула, заметив разводы грязи на пальто: